О потребительском банкротстве в России, а именно об основных этапах, Нью-Васюках, принципе can pay — should pay и проблемах в большом количестве — Тахмина Арабова, к. ю. н., адвокат, Управляющий партнер Адвокатского бюро «Бартолиус» специально для «Коммерсантъ».
В своем наблюдении за развитием потребительского банкротства в России я выделяю три вехи.
Первая — это несколько лет применения закона сразу после его появления, когда только самые продвинутые и «богатые» банкроты понимали, как его использовать и применять. При этом количество граждан признанных неплатежеспособными составляло от 1 до 20 тыс. в год.
Вторая веха — появление квазибизнеса «раздолжнителей». Эти деятели пользовались несовершенством закона, а главное — правоприменительной практики, и занимались освобождением от долгов недобросовестных граждан. Тогда общее количество банкротств нарастало от 20 до 150 тыс.
Третья и нынешняя веха — очевидные и грубые злоупотребления пресекаются, но широкий круг мелких закредитованных граждан предпринимает попытку «нового старта». Здесь количество банкротств приближается к полумиллионной отметке.
В моей памяти есть и забавный случай. Он произошел лет восемь назад, когда один банкрот пригласил кредиторов обсудить возможность некоего «джентльменского соглашения». Для этого он арендовал какой-то лофт, вел себя бодро и уверенно, напоминая манерами «великого комбинатора» в Нью-Васюках, но его поведение в какой-то момент стало раздражать гостей. Один из кредиторов подвел к банкроту нотариуса, попытался что-то подписать или заверить, но должник закричал, что это вовсе не он, а «двойник», мол, все это розыгрыш, и быстро покинул помещение, окруженное охраной.
В целом, за 10 лет существования института банкротства, в подавляющем большинстве случаев признание граждан неплатежеспособными применяется в соответствии с целями и назначением этой, прежде всего, гуманитарной и социальной процедуры. Но, безусловно, всегда находятся мошенники, которые пытаются использовать ее в полукриминальном режиме. Убеждена, что необходимо на законодательном уровне развести банкротство реально неимущих граждан (потребительские и прочие кредиты, лудоманы и прочие) от банкротства богатых и сверхбогатых должников (can pay — should pay). Это совершенно разные ситуации, а потому и регламентация этих процессов должна значительно отличаться. Во втором случае, процедура намного больше похожа на банкротство юридического лица, хотя несомненно с определенной спецификой.
В заключении — о проблемах и их большом количестве. Это справедливый, а не единообразный подход в вопросе освобождения от долгов с выработкой тестов, стандартов, критериев; проблема реализации «роскошного жилья», банкротство наследственной массы, супругов и семей через другие виды родства; банкротство иностранных граждан; банкротства граждан, основанных на требовании из субсидиарной ответственности по долгам юридических лиц-банкротов, которые, как известно, не могут быть погашены банкротством. И много-много-много других.
