В своем отказном Определение 490-О/2025 Конституционный суд разъяснил, что срок исковой давности начинается с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своих прав.
Если иск подается для защиты прав других лиц, срок исковой давности отсчитывается с момента, когда истец узнал о нарушении. В ответ на доводы заявителя суд также отметил, что ч. 1 ст. 327.1 ГПК, регулирующая пределы рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции, не дает преимуществ сторонам в представлении доказательств. Суд апелляционной инстанции может принимать дополнительные доказательства, если сторона не смогла представить их в суд первой инстанции по причинам, не зависящим от нее, и суд не признал эти причины уважительными.
В 2010 году Серегин купил участок в Подмосковье у Серегиной, которая приобрела его в 2007 году у Архипова. Тот незадолго до сделки поставил землю на кадастровый учет, оформив право собственности на основании архивных данных о передаче участка в 1993 году. Однако позже прокуратура выяснила, что в архиве нет такого решения, и подала в суд, требуя признать недействительными кадастровый учет и регистрацию прав. Первая инстанция в иске отказала, сочтя Серегина добросовестным приобретателем, но апелляция в 2015 году отменила это решение, указав, что участок выбыл из муниципальной собственности без согласия властей и может быть истребован.
В жалобе в Конституционный суд Серегин указывает, что нормы ГК позволяют изымать земельные участки у добросовестных приобретателей без учета бездействия властей и без справедливой компенсации. Он считает, что ошибки государства не должны сказываться на правах граждан, а ч. 3 ст. 35 Конституции требует предварительного и справедливого возмещения при изъятии имущества. Также Серегин отмечает, что п. 1 ст. 196 ГК в сочетании со ст. 200 позволяет властям произвольно определять начало срока исковой давности и истребовать имущество в любой момент.
Комментарий Юлия Тая, старшего партнера адвокатского бюро «Бартолиус» для газеты «Ведомости»:
Данное определение КС, увы, является одним из многих, вынесенных по принципу: «это все рядовые вопросы, а мы решаем вопросы мироздания». И, с одной стороны, с ними, конечно, можно согласиться в том, что КС и по вопросу исковой давности, и по вопросу защиты добросовестного приобретателя уже многократно и однозначно высказывался. Но прокуратура и нижестоящие суды с упорством, достойным другого применения, продолжают нарушать (игнорировать) правовые позиции КС и ЕСПЧ по данной категории споров, а у КС, увы, нет такой формы реализации своего праведного гнева, как частное определение.
С другой стороны, КС уклонился от разрешения весьма актуального и пока не рассмотренного вопроса о применении ст. 327.1 ГПК в той части, что она позволяет прокуратуре, после неоднократных отмен вышестоящими инстанциями (включая ЕСПЧ), представлять все новые доказательства — включая полученные из материалов уголовных дел, доступа к которым у второго участника процесса не существует. Вот этот аспект КС мог и, наверное, должен был рассмотреть. Причем на практике прокуратура часто очень избирательно предоставляет документы из уголовных дел, выбирая лишь те, что ей в помощь, а опровергающие ее позицию остаются нераскрытыми и не доведенными ни до суда, ни до противоположной стороны.
