Доктрина упущенного шанса дошла до ВС.
В экономическую коллегию ВС передано дело о взыскании убытков с директора компании. Основание: при включении требования компании в РТК контрагента директор не представил суду нужные документы. В результате требование было включено в РТК лишь частично, и компания потеряла шанс получить хоть что-нибудь по остальной части требования.
Нижестоящие суды взыскали убытки с директора, признав, что «убытки должника возникли вследствие недобросовестного поведения [директора], не представившего доказательства в подтверждение дебиторской задолженности».
Директор в своей жалобе в ВС обращает внимание на то, что в банкротстве контрагента требования кредиторов были удовлетворены не полностью, а лишь частично.
В связи с этим директор «[с]читает неправомерным взыскание с него убытков в полном размере невключенного в реестр [контрагента] требования, вероятность погашения которого судом апелляционной инстанции не проверялась».
Судья ВС счел доводы директора «заслуживающими внимания» и (определением на трех страницах) передал дело на рассмотрение в экономическую коллегию.
Комментарий Сергея Будылина, советника АБ «Бартолиус», к.ф.-м.н., LL.M:
В определении о передаче упоминается лишь один аргумент заявителя: что суд не проверил «вероятность погашения» не включенного в РТК требования. Это напоминает об английской «доктрине упущенного шанса».
Суть доктрины упущенного шанса состоит в том, что в условиях неопределенности последствий действий ответчика (когда речь идет о контрфактических или будущих событиях) при исчислении суммы взыскиваемых с него убытков следует вносить поправку на вероятность возникновения ущерба.
Следует заметить, что, хотя заявитель и рассуждает о «вероятности погашения» того требования, которое не было включено в РТК по его вине, возможно, он имеет в виду нечто иное. А именно — тот факт, что денег в конкурсной массе контрагента оказалось меньше, чем требований в его РТК. Но ведь тогда не было никаких «шансов», что дополнительное требование будет погашено полностью.
Если так, то вероятности тут вообще ни при чем. Зная стоимость активов в конкурсной массе и сумму требований в РТК, можно вычислить, сколько бы получила компания в банкротстве контрагента, если бы ее требования были включены в реестр в полном объеме. «Добавка» по сравнению с реальной ситуацией действительно будет меньше суммы невключенного требования, но «доктрина упущенного шанса» к этому отношения не имеет.
С другой стороны, возможно, заявитель имеет в виду вероятность того, что суд включил бы спорные требования в реестр в том случае, если бы директор предоставил документы по ним. Если эта вероятность меньше единицы, то, видимо, открывается возможность для применения доктрины упущенного шанса.
Возможно, именно в этом смысл аргументов директора? Из трехстраничного определения о передаче это понять затруднительно. Но если так — получается, что директор ссылается на неосновательность требований, которые он сам же и предъявлял от имени компании в банкротстве контрагента. Следует ли правопорядку допускать такое противоречивое поведение?
Согласно доктрине упущенного шанса, сумму требований надо было взыскивать с директора не в полном объеме. Расчетный прирост полученных в банкротстве контрагента средств (он не равен сумме требования из-за недостаточности средств) надо было умножить на вероятность включения требования в РТК.
Если же применять к нашей задаче не «доктрину упущенного шанса», а традиционный «бинарный подход», то все равно придется оценивать, насколько вероятным было включение судом спорных требований в РТК. Если эта вероятность меньше 50%, то тогда по обычному стандарту «баланс вероятностей» в иске к директору нужно отказывать полностью, а если больше — то иск удовлетворять.
Не исключено, что Коллегия ВС будет решать дело на каких-то иных основаниях, не упомянутых в определении. Но возможно также, что ВС воспользуется удобным случаем, чтобы провозгласить «доктрину упущенного шанса» в российском праве.
