Сегодня в Госдуме обсуждается несколько подходов к регулированию «инфобизнеса». Один из них состоит в признании данной индустрии разновидностью просветительской деятельности (законопроект депутата Чернышова). Сложно сказать, насколько правильно такое предложение. В действительности, социальные сети, в среде которых преимущественно и развивается «инфобизнес», выполняют не просветительскую, а развлекательно-досуговую функцию.
Хотя законопроект достаточно лаконичен, он накладывает на потенциальных «просветителей» обязанности по информированию покупателей о содержании предлагаемых курсов, а также уведомлении государственных органов о планируемых программах обучения. Эти поправки новы лишь отчасти: даже по действующему законодательству продавец какого-нибудь курса по правильному питанию обязан предоставлять потребителю исчерпывающую информацию о своем курсе на основании ст. 8 Закона «О защите прав потребителей». Выходит, по-настоящему нова лишь вторая обязанность, а именно извещение госоргана о планируемой деятельности, что можно расценивать как очередную попытку публичной власти контролировать информационное пространство в стране.
Упомянутая поправка, в случае ее принятия, коснется всех, кто осуществляет «просветительство» в области медицины, психологии, оккультных наук, финансовых услуг, ценных бумаг, предпринимательской деятельностью и т.д. К нынешней редакции возникает много технических вопросов. Взять хотя бы выражение «оккультные науки», то есть признание наукой оккультизма. Вряд ли эта идея найдет большую поддержку в академическом сообществе. Мелкая, на первый взгляд, неточность весьма показательна – она демонстрирует отсутствие у законодателя ясного понимания специфики рынка информационных услуг.
Но если претензии к юридической технике еще устранимы, то «родовой травмой» большинства законодательных инициатив остается то, что будущим законам в этой области изначально предписано регулировать совершенно разнородные ситуации — условные консультации по инвестированию в крипту и вместе с ними курсы по астрологии. Любой закон такого плана будет оперировать достаточно общими, широкими категориями, что приводит к размыванию его предмета. Тогда возникает резонный вопрос: в чем необходимость еще одного общего закона, когда в руках правоприменителя уже есть целый комплекс норм общего характера?
В нашумевшем деле бизнес-коуча Аяза Шабутдинова следствие квалифицировало действия обвиняемого как мошенничество (ст. 159 УК). Не комментируя по этическим причинам дело Шабутдинова по существу, лишь скажем, что норма ст. 159 УК вполне применима для пресечения мошенничества в интернете, причем не требуя формальных уведомлений госорганов о «просветительской деятельности».
Помимо уголовно-правовых норм гражданам, считающим себя пострадавшими от сомнительных интернет-курсов, остается доступным обширное законодательство о защите прав потребителей. Скажем, за нераскрытие потребителю достоверной информации предусмотрена административная ответственность в ст. 14.8 КоАП. Так что перед тем, как «множить сущее» и тем более устанавливать новые виды ответственности, депутатам следовало бы задуматься о том, какие инструменты уже существуют в российском праве, тогда, возможно, и отпала бы потребность в новых законах.
Еще более интересный вопрос — необходимость получения аккредитации для ведения «инфобизнеса». Если законодатель все-таки пойдет по пути лицензирования определенных квазиинформационных услуг и аккредитации участников рынка, то тогда ему потребуется разработать унифицированные стандарты для соответствующих курсов (наподобие традиционных стандартов, существующих для вузовского и послевузовского образования). Но если с классическими науками, скажем, медициной или инженерным делом, это более или менее оправданно, то представить ГОСТы для тарологов или фудблогеров затруднительно. Очевидно, государство не должно заходить так далеко.
Последствия поспешных действий законодателей первыми ощутят суды, которые будут завалены тысячами экзотических исков, разрешить которые в принципе будет невозможно. В таких случаях в юридической науке говорят о принципе недопустимости открытия “шлюзов” (“floodgate principle”), то есть нежелательности наводнять суды совершенно безумными спорами. Мы оказались в ситуации цугцванга, когда законодателю придется выбирать из очень плохих вариантов, тогда как непродуманные решения могут навредить всей индустрии, уже занявшей приличную долю рынка, при этом не принеся большой пользы потребителям и другим уязвимым категориям населения.
Полная версия публикации: https://pro.rbc.ru/demo/668e83c19a79471b2388ed63
