Нашедшего ждет вознаграждение: как разграничить находку вещи и ее хищение?
Постановление Конституционного суда РФ № 2-П от 12.01.2023 «По делу о проверке конституционности статьи 227 Гражданского кодекса РФ, части первой и пункта 1 примечаний к статье 158 Уголовного кодекса РФ, статей 75, 87 и 88 Уголовно-процессуального кодекса РФ в связи с жалобами граждан А.В. Галимьяновой и В.С. Пузрякова».
№ постановления: 2-П от 12.01.2023.
Фабула: 1) Галимьянова А.В. подняла с пола автобуса телефон. После она не предприняла попыток к его возврату, не сообщила водителю, не передала в правоохранительные органы. На звонки, поступавшие на телефон, не отвечала, отключила его, сим-карту выбросила, телефон сбросила до заводских настроек; 2) Пузряков В.С., являясь водителем такси, вез пассажира. После поездки он увидел телефон на пассажирском сидении. Телефон забрал себе, вставил свою сим-карту и продолжал использовать.
И Галимьянова, и Пузряков были признаны виновными по ч. 1 ст. 158 УК РФ, так как оба после находки телефона не предприняли мер, предусмотренных ст. 227 ГК РФ, по возвращению вещи собственнику, присвоили себе найденную вещь, осознавая, что владелец может за ней вернуться, но действовали из корыстных побуждений.
Позиция КС РФ: прим. 1 к ст. 158 УК РФ и ст. 227 ГК РФ не противоречат Конституции РФ, но законодатель вправе уточнить составы преступлений, касающиеся хищения, в части находки или ввести ответственность за невыполнение ст. 227 ГК РФ.
Комментарий: в данном постановлении Конституционный суд РФ попытался внести ясность в вопрос о том, где грань между присвоением найденного имущества и хищением такого имущества?
КС РФ обратил внимание на то, что в действующем законодательстве имеется ст. 227 ГК РФ, согласно которой нашедший вещь обязан немедленно уведомить об этом собственника или иное лицо, которое эту вещь потеряло. В случае, если не ясно, кто именно потерял вещь, то ее необходимо сдать в полицию или орган местного самоуправления.
Конституционный суд РФ обратил внимание на то, что законодатель не предусмотрел какую-либо ответственность за нарушение данной нормы, т.е. за непринятие мер по возвращению вещи собственнику. При этом нельзя считать ст. 158 УК РФ («Кража») нормой, устанавливающей ответственность за неисполнение требований ст. 227 ГК РФ, так как Уголовный кодекс РФ предусматривает ответственность за преступления, т.е. деяния, обладающие общественной опасностью, чем не может считаться простое неисполнение требований ст. 227 ГК РФ.
Анализируя ст. 227 ГК РФ и ст. 158 УК РФ, Конституционный суд РФ вывел позицию, что под понятие «хищение» может подпадать не просто находка и последующее неисполнение требований ст. 227 ГК РФ, а активное сокрытие вещи. В логике КС РФ лицо, которое нашло имущество, для квалификации его действий как кражи, т.е. тайного хищения, должно предпринять меры по его сокрытию: заменить чехол, уничтожить индивидуальные признаки товара (перекрасить, снять дополнительные детали и т.д.). Только после таких действий можно говорить о том, что у лица появился умысел на хищение вещи, появилась определенная корыстная цель.
В данном толковании Конституционный суд смещает момент начала и окончания хищения. Так, в соответствии с примечанием 1 к ст. 158 УК РФ хищение может быть осуществлено в форме обращения чужого имущества в пользу виновного лица. КС РФ в указанном постановлении создает следующую конструкцию: при находке вещи хищение начинается лишь в тот момент, когда виновное лицо начало предпринимать активные действий по созданию видимости того, что эта вещь принадлежит ему. После завершения этих действий виновное лицо уже получает возможность распоряжаться этим имуществом как своим собственным (по смыслу п. 6 Постановления Пленума ВС РФ от 27.12.2002 № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»). Таким образом, хищение здесь происходит не в момент, когда лицо обнаружило вещь, а в момент, когда оно начало предпринимать меры по обращению этого имущества в свою пользу.
Основной вопрос, на который в данном случае стоит обратить внимание – это вопрос корыстной цели. Очевидно, что не всегда при находке вещи у лица возникает корыстный умысел на ее сохранение. Иногда лицо первое время лишь принимает решение о том, что делать с такой вещью: передать ли в полицию или же присвоить себе. В таком случае Конституционный суд, на наш взгляд, вполне обоснованно, говорит о том, что само по себе неисполнение требований ст. 227 ГК РФ не может являться преступлением, предусмотренным ст. 158 УК РФ.
Важен фактор именно активных действий: лицо должно желать присвоить себе эту вещь, стремиться к ее присвоению, а не пассивно ожидать, что собственник или иной владелец придет за данной вещью. При ином толковании возникал бы вопрос умысла: кража, как и любое хищение, может быть совершена только с прямым умыслом, т.е. лицо должно осознавать противоправность своих действий и желать наступления последствий своих противоправных действий. Более того, как мы неоднократно отмечали в более ранних обзорах, для хищения не только важен прямой умысел, но еще и корыстная цель, так как виновное лицо должно совершать преступление, исходя из своих корыстных интересов, желая обогатить себя или своих доверенных лиц.
Полагаем, что в действиях лица, которое просто удерживает у себя найденную вещь, не отдавая ее в уполномоченные органы, не предпринимая мер по нахождению собственника, но и не скрывая нахождение вещи у себя, не выдавая эту вещь за свою, умысел на хищение и корыстная цель отсутствуют.
Таким образом, пока виновное лицо просто пассивно хранит у себя найденную вещь, состава преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ, нет, так как нет действий по обращению этой вещи в свою пользу. Следовательно, уголовной ответственности в таком случае быть не может.
Однако такая позиция КС РФ поднимает важный вопрос: насколько мы вообще можем квалифицировать действия лица, нашедшего вещь, как преступление? Ведь смысл хищения в том, что виновное лицо нарушает важное право, гарантированное Конституцией РФ – право собственности, изымая имущество потерпевшего и незаконно распоряжаясь им. В данном же случае собственник вещи по невнимательности или иным своим причинам временно утрачивает право собственности на вещь, т.е. виновное лицо никоим образом не нарушило его право собственности, оно лишь нашло эту вещь и попыталось выдать за свою. В чем же в данном случае будет заключаться общественная опасность, которая составляет основу привлечения к уголовной ответственности?
Безусловно, действия лица, нашедшего вещь, по ее сокрытию нельзя оставлять совсем без внимания. Однако, по нашему мнению, уголовная ответственность в данном случае была бы чрезмерна, так как какой-либо явной опасности для общества и правопорядка действия нашедшего не представляют, поэтому в таких случаях было бы достаточно административной ответственности со штрафом в размере стоимости найденного имущества.
Но возникает логичный вопрос: может ли быть какая-либо ответственность лишь за сам факт невыполнения ст. 227 ГК РФ? КС РФ в своем постановлении отмечает, что в действующем законодательстве такой ответственности не предусмотрено, однако оставляет законодателю право внести изменения и ввести такую ответственность. Какой будет такая ответственность, прогнозировать сложно. На наш взгляд, в таком случае явно не должно быть уголовной ответственности, так как какой-либо общественной опасности действия лица по пассивному сохранению у себя найденной вещи не представляют.
В данном случае есть вопрос целесообразности введения вообще какой-либо ответственности за невыполнение положений ст. 227 ГК РФ, так как именно собственник должен следить за своей вещью, быть рачительным хозяином, и ответственность за риск случайной гибели или утраты вещи несет именно сам собственник. В случае ответственности за ст. 227 ГК РФ возникает ситуация, когда мы перекладываем бремя поиска собственника на лицо, нашедшее вещь. То есть возникает ситуация, когда собственник может просто ждать, когда с ним свяжутся, а уже нашедший под страхом ответственности за неисполнение требований ст. 227 ГК РФ должен будет предпринимать активные действия по поиску владельца вещи.
Мы полагаем, что потеря вещи – это риск самого собственника, который он должен принимать на себя. Ст. 227 ГК РФ опирается на повышенный уровень добросовестности нашедшего вещь, т.е. является фактически рекомендацией, но никак не императивной нормой. Ответственность может возникать в том случае, если собственник обратился к нашедшему вещь, но он отказался ему ее вернуть или же, как описывалось выше, в случае, если нашедший сознательно предпринимает меры, чтобы затруднить поиск вещи, изменяет ее и выдает за свою. Если же нашедший какой-либо явной недобросовестности не проявляет, но и не принимает активных мер по поиску собственника, этот риск лежит на собственнике вещи.
Также при разграничении находки и кражи возникает вопрос сроков: будет ли в таком случае действовать 6-ти месячный срок, предусмотренный ст. 228 ГК РФ? Так, в данной статье закреплено, что если по истечении 6-ти месяцев с момента передачи найденной вещи в полицию или орган местного самоуправления, собственник не нашелся, то нашедший приобретает право собственности на эту вещь. Однако если лицо не обращалось в полицию, но и активно не скрывало факт находки вещи, будет ли действовать это правило? При буквальном толковании нормы ответ один: нет, не будет.
Получается, что если лицо по истечении 6-ти месяцев начнет производить какие-либо действия с найденной вещью (использовать ее по своему усмотрению), то оно подпадает по логике КС РФ под уголовную ответственность по ст. 158 УК РФ, так как по ней еще сроки давности привлечения к ответственности еще не истекли. Тогда мы возвращаемся к тому, с чего начали: фактически лицо привлекается к ответственности за неисполнение требований ст. 227 ГК РФ, одним из которых и является требование передать вещь в полицию или орган местного самоуправления. Однако сам КС РФ сказал, что такая логика неверна.
Следовательно, в таком случае нужно предусмотреть правило, что 6-ти месячный срок может действовать только в том случае, если: 1) нашедший не принимает активных действий по сокрытию вещи; 2) собственник не принимает активных действий по розыску потерянной вещи.
Таким образом, для активации данного срока необходимо, чтобы сам собственник своим бездействием как бы отказался от вещи. Если же он активно разыскивает свою вещь, а нашедший не скрывает найденное, но и не пытается разыскать собственника, то оснований для применения данного срока нет. Но и оснований для привлечения к какой-либо ответственности нашедшего за невыполнение требований ст. 227 ГК РФ также не имеется (во всяком случае, пока законодатель такой ответственности не предусмотрел).
Если же нашедший активно скрывает найденную вещь, пытается ее преобразовать так, чтобы собственник, принимающий активные действия по поиску, эту вещь не опознал, то такие действия уже могут стать основанием, например, для административной ответственности со штрафом в размере стоимости скрываемой вещи.
Таким образом, КС РФ сделал шаг в сторону разрешения проблемы разграничения кражи и находки, однако этот шаг крайне мал и не охватил весь спектр вопросов, которые возникают при толковании подобных ситуаций. Также КС не высказался о том, какую ответственность он бы видел для ст. 227 ГК РФ, чтобы подтолкнуть законодателя к внесению изменений. Поэтому нужно продолжать работу в данном направлении, возможно, Пленуму Верховного суда РФ стоит также высказаться на эту тему и предложить свои поправки в действующее постановление от 27.12.2002 № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», где разграничить кражу и находку.
