Будылин С.Л. Дело об угнетенных куроловах, или Ответственность директора перед контрагентами компании // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2020. № 3. С. 19-31.
С любезного разрешения редакции статья публикуется здесь.
***
Antuzis & Ors v DJ Houghton Catching Services Ltd & Ors [2019] EWHC 843 (QB) (08 April 2019)
В этом деле, рассмотренным Высоким Судом Англии и Уэльса, речь шла о британской компании, нещадно эксплуатировавшей трудовых мигрантов. По иску работников, сформулированному как иск из трудового договора, суд без тени сомнений признал компанию ответственной перед работниками в связи с грубейшими нарушениями трудового законодательства.
Весьма интересный с теоретической точки зрения вопрос – отвечают ли по договорному иску работников менеджеры компании? Суд пришел к выводу, что для этого недостаточно нарушения договора как такового, ведь менеджеры не являются стороной договора. Для признания личной ответственности менеджеров перед работниками необходима некая дополнительная степень упречности действий менеджеров.
По мысли суда, таким дополнительным правонарушением со стороны менеджеров являлось нарушение их фидуциарных обязанностей по отношению к самой компании. Суд счел, что менеджеры своими неправомерными действиями навредили не только работникам, но и самой компании.
В итоге спор был разрешен в пользу угнетенных работников.
***
Есть такая профессия – ловец кур (chicken catcher). Весь свой рабочий день он занимается тем, что ходит по курятнику, хватает кур и сажает их в ящики; ящики затем обычно грузят на грузовик, увозящий кур навстречу их судьбе. Работа тяжелая и грязная, а к тому же низкооплачиваемая. В богатых странах этим обычно занимаются трудовые мигранты.
Британская компания DJ Houghton Chicken Catching Service Ltd, созданная в 2017 году, специализировалась на предоставлении этих услуг для фермеров. По заказу клиента компания посылала на его птицеферму автобус с рабочими, которые и ловили там кур. Это была одна из крупнейших компаний по ловле кур в южной Англии: ее годовой оборот превышал 1 млн. фунтов. Компанией управляла пара из графства Кент: Дарелл Хаутон и Жаклин Джадж. Мужчина был акционером и директором, а женщина – секретарем.
Рабочие, предоставляемые фермерам компанией, были из Литвы. Поскольку Великобритания входила в ЕС, литовцы имели полное право здесь трудиться. Однако сама компания не занималась подбором персонала. Рабочих в Литве набирал по объявлениям некий посредник, в судебном решении именуемый «Эдиком» (Edikas Mankevicius). Ему платили по 350 фунтов за каждого, причем ввиду большой текучки каждую неделю появлялись один-два новых работника.
Эдик также отвечал за хорошее поведение рабочих на месте. На любую претензию работодатели отвечали литовцам: «Поговорите с Эдиком». После чего претензия обычно снималась…
***
В 2012 году эта деятельность была пресечена полицией, устроившей рейд в помещениях компании. Как выяснилось, мигранты жили и работали в нечеловеческих условиях, достойных пера Гарриет Бичер-Стоу.1
Рабочие жили в переполненных помещениях в антисанитарных условиях, с блохами и клопами. Однако даже в этих помещениях они находились нечасто. Почти всю неделю (с одним выходным днем) они ездили с фермы на ферму, прерывая работу лишь для того, чтобы поспать сидя в автобусе, обычно по дороге на очередную ферму. Литовцам приходилось работать примерно по 100 часов в неделю. Кормили их плохо, часто они оставались голодными. В случае неповиновения рабочим угрожали, а иной раз и били их. Иногда Эдик для достижения необходимого эффекта приводил с собой каких-то громил или злобных ротвейлеров.
Мало того, литовцев еще и обсчитывали!
Рабочим платили сущие гроши: три фунта за тысячу коричневых кур и четыре фунта за тысячу белых кур. В неделю выходило несколько сот фунтов (так, в деле упоминается один недельный платеж в 449 фунтов, что, по мнению ответчиков, совсем неплохо). Но из них вычитались деньги за жилье, а также многочисленные штрафы за разного рода реальные и мнимые нарушения (немытая кружка, запах алкоголя и т.п.). В результате плата за неделю иной раз вообще не выдавалась. Кстати, вознаграждение Эдику тоже платили мигранты, в рассрочку из собственной зарплаты!
Поскольку зарплата выходила гораздо меньше, чем предусматривает закон о минимальной почасовой оплате труда, то для отчетности бухгалтеры просто делили выдаваемую сумму на минимальную зарплату, откуда и получали искомое число часов. Обычно число получалось в разы меньше, чем это было на самом деле (например, 30 часов).
Нечего и говорить, что не соблюдались никакие правила относительно оплаты сверхурочных, выходных и больничных листов, а также предоставления спецодежды и тому подобного.
Отпусков рабочим тоже не полагалось. Когда одному из них пришлось поехать в Литву к больной матери, с него при возвращении опять списали 350 фунтов в пользу Эдика за заключение нового договора. На похороны матери рабочий поехать уже не смог…
Взаперти работников не держали, но идти им по большому счету было некуда. Некоторые из них уходили, а потом, помыкавшись неделю-другую в палатке, возвращались к Эдику с повинной.
***
Когда все это вскрылось – видимо, кто-то нажаловался властям, – у компании тут же отозвали ее лицензию на предоставление рабочей силы («лицензия бригадира», gangmaster licence).
Лицензирующий орган (Gangmaster Licensing Authority) объявил, что компания была «худшим бригадиром» за всю историю существования этого органа (the worst gangmaster ever). По результатам последовавшей за скандалом проверки компания набрала 266 штрафных очков, тогда как критический уровень – 30 очков.
Кевин Хайланд, Уполномоченный по борьбе с рабством (Anti—Slavery Commissioner) – да-да, в Великобритании есть и такой! – заявил: «Это позор, что британский работодатель в XXI веке эксплуатирует своих работников таким образом. Есть мрачная ирония в том, что компании, провозглашающие свободный выгул своих несушек (producing free range eggs), используют рабский труд».2
Уголовное дело в Великобритании так и не было возбуждено (в отличие, кстати от Литвы: там и Эдик, и англичане под следствием). Но зато в Англии к компании были предъявлены гражданские иски. В 2016 году один из них завершился мировым соглашением. Компания согласилась выплатить шести рабочим более 1 млн. фунтов.
Второй иск был рассмотрен Высоким судом в 2019 году. Этот иск предъявили 11 других рабочих. Его мы здесь и рассмотрим.
Решение по иску написал судья Лейн (Mr Justice Lane).
***
Что касается ответственности компании, никаких сложностей у судьи не возникло. Он разрешил этот вопрос в суммарном режиме (summary judgment), то есть без проведения формального слушания для оценки доказательств (trial). По заключению судьи, уже имевшихся в деле доказательств было более чем достаточно для разрешения вопроса, и реальных шансов на выигрыш в полноценном процессе у компании все равно не было.
Компания нарушила едва ли не все возможные статьи трудового законодательства, так что она безусловно отвечает по иску работников из трудового договора. Уж как минимум в размере недоплаченных зарплат и сверхурочных. Впрочем, определение конкретной суммы ущерба работников было оставлено для последующей стадии процесса.
Однако проблема была в том, что после отзыва лицензии компания, по сути, вышла из бизнеса, и денег у нее не было. Работники рассчитывали получить деньги с реальных хозяев, то есть с директора и секретаря компании, которых истцы (или, скорее, их адвокаты) указали в качестве соответчиков. Но есть ли для этого правовые основания?
Ведь трудовой договор у работников был с компанией, а не с ее директором или секретарем! И по общему правилу директор (не говоря уже о секретаре) не отвечает по долгам компании.
Возможно, в подобной ситуации американский суд легко решил бы проблему, сославшись на то, что эта компания – лишь ширма для ее хозяев, а потому надо просто снять «корпоративную вуаль» и призвать руководителей к ответу. Но английские суды так обычно не делают, тем более в договорных спорах. В английском праве есть более тонкие инструменты, чем грубое «снятие вуали», часто ведущее (по мнению англичан) к неприемлемым результатам.
Так, в случае банкротства компании ее руководителя могут заставить внести вклад в имущество компании, в частности, если стоимость имущества уменьшилась в результате нарушения руководителем его фидуциарных или иных обязанностей перед компанией.3
Но в данном деле о банкротстве речи не шло. Истцы просто хотели привлечь менеджеров как соответчиков. Допустимо ли это?
Этот вопрос и стал предметом серьезного обсуждения в судебном акте.
Несмотря на то, что вопрос этот был в некотором смысле предварительный (не предрешающий главного вопроса об ответственности), именно для его разрешения пришлось провести полноценное заседание с оценкой представленных по данному вопросу доказательств (trial). Объемистая сводка представленных сторонами доказательств (в основном свидетельских показаний) приведена в качестве приложения к судебному акту.
***
По английским правилам, в случае предъявления компании деликтного иска директора компании (а равно любые руководители, какова бы ни была формально их должность) отвечают по иску солидарно с компанией, если соответствующее неправомерное действие было совершено по их указанию (at their direction). А если такого указания не было, то, соответственно, не отвечают.4
Это правило выглядит вполне логично. Ведь, по сути, в случае совершения противоправных действий компанией в лице директора или по указанию директора можно сказать, что деликт совершает сам директор. Значит, он должен отвечать перед пострадавшим.
Однако в случае договорного спора ситуация принципиально иная. Договор по определению связывает только тех лиц, которые являются его сторонами. За нарушение договора отвечает лишь сторона договора. Возложение безусловной ответственности за выполнение договора компании на ее директора было бы недопустимым пренебрежением центральной идеей корпоративного права. А именно, идеей компании как отдельного субъекта права, отвечающего по своим обязательствам своим же имуществом. Это было бы тем самым снятием корпоративной вуали, к которому английские суды относятся с таким подозрением.
В экономическом обороте его участники сплошь и рядом нарушают свои договорные обязательства по самым разнообразным причинам, в том числе не зависящим от их воли. Ничего страшного, со всяким может случиться.
Надлежащим средством правовой защиты в случае нарушения договора является взыскание убытков с контрагента. Если контрагент – компания, то с этой компании, но никак не с ее директора. Даже если директор лично дал команду не неисполнение договора!
Как мы увидим далее, английское право в подобной ситуации допускает взыскание убытков с директора лишь в особых случаях, когда в его действиях есть некая дополнительная степень упречности.
***
В принципе, в английском праве существует деликт «побуждение к нарушению договора» (procuring a breach of contract). Элементы этого деликта такие: (1) ответчик знал о договоре; (2) ответчик намеренно побуждал сторону договора нарушить договор; (3) сторона нарушила договор в результате этого побуждения. Это правило в его современном виде было сформулировано лордом Хофманом (Lord Hoffman) в одном из дел Палаты лордов от 2007 года.5
Можно ли сказать, что директор «побудил» свою собственную компанию нарушить договор?
Впервые позиция по этому вопросу была сформулирована в одном из дел от 1920 года.6 Судья Мак-Карди (McCardie J) в том деле отметил, что любой агент (включая директора компании) действует как «альтер эго» своего принципала. Сказать, что агент, нарушая договор от имени принципала, «побудил» принципала нарушить договор, было бы столь же абсурдно, как сказать, что принципал сам себя «побудил» к этому нарушению! А потому агент, вообще говоря, не отвечает за нарушение договора, стороной которого является принципал. Однако судья сделал одну важную оговорку.
«Я признаю, что если агент, действующий добросовестно (bona fide) в рамках своих полномочий, осуществляет или вызывает нарушение договора между своим принципалом и третьим лицом, то он не становится ответственным по деликтному иску от лица, договор с которым был нарушен. Я не высказываю мнения по поводу того, какое правило применимо, если агент, действуя совершенно самостоятельно, полностью за пределами своих полномочий, побуждает своего принципала неправомерно нарушить договор с третьим лицом», — пишет судья Мак-Карди.
Эта оговорка для нас наиболее интересна. Хотя судья и говорит, что он «не высказывает мнения», очевидно, он полагает, что как раз в этом случае агенту можно предъявить деликтный иск за нарушение договора принципалом.
***
В последующие 99 лет тезис судьи Мак-Карди стал предметом подробных академических исследований и дальнейшего развития в судебных кейсах. В рассматриваемом нами решении по делу угнетенных куроловов судья Лейн приводит обзор таких кейсов из различных юрисдикций (Англия, Сингапур, Австралия, Канада), позаимствованный им из судебного акта Апелляционного Суда Сингапура.
Наибольшие проблемы вызвало толкование выражения судьи Мак-Карди «действовать добросовестно» (bona fide).
Что конкретно имелось в виду? Идет ли речь о субъективной недобросовестности, то есть о знании директора, что его действия ведут к нарушению договора компанией? Или же речь идет об объективной недобросовестности директора компании, то есть что директор совершает нечто, противоречащее интересам компании?
Автор обзора, сингапурский судья Стивен Чон (Steven Chong JA), к которому присоединяется и цитирующий его судья Лейн в деле о куроловах, склоняется ко второму варианту толкования: «добросовестность» означает добросовестность по отношению к компании.
А вовсе не по отношению к контрагенту по договору! Ведь в английском договорном праве, в отличие от права фидуциарных отношений, вообще нет понятия добросовестности.
Иначе говоря, обсуждаемый принцип должен толковаться следующим образом: директора не несут персональной ответственности за нарушение договора их компанией, если их действия не являются сами по себе нарушением фидуциарной или любой другой обязанности, которую они имеют перед компанией. И наоборот, если директора нарушили свои обязанности по отношению к компании, то на них можно возложить и ответственность перед пострадавшим контрагентом.
При разрешении данного вопроса имеет значение характер договорного нарушения. Идет ли речь о нарушении установленных самим сторонами условий договора или же о нарушении императивных норм права, регулирующих данный вид договора?
Судья приводит два гипотетических примера. Первый пример: директор сознательно нарушает договор компании с поставщиком, дав команду отложить оплату по счету поставщика ввиду неожиданных проблем со свободными денежными средствами. Второй пример: директор сети ресторанов вместо говядины закупает для гамбургеров более дешевую конину (но гамбургеры по-прежнему продает клиентам как говяжьи).
В обоих случаях речь идет о нарушении договора компанией по прямому указанию директора. Однако, по мысли судьи, в первом случае директор не несет персональной ответственности перед контрагентом, а во втором – несет. Объяснение: во втором случае вызванный действиями директора скандал, скорее всего, нанесет серьезный ущерб репутации ресторана, а, возможно, и полностью выбьет его из бизнеса.
То есть директор действовал во вред самому ресторану! А потому должен ответить и перед его пострадавшими клиентами.
***
С точки зрения английского права, обязанности директора перед компанией – это частный случай обязанностей фидуциария перед своим принципалом. Теория фидуциарных обязанностей в английском праве весьма продвинутая: суды развивают ее примерно с XV века, первоначально применительно к доверительным собственникам в трастах и агентам, а с XIX века и применительно к директорам появившихся в это время компаний с ограниченной ответственностью.
В общих чертах можно сказать, что обязанности фидуциария, в том числе директора компании, делятся на две группы: обязанность проявлять заботливость (duty of care) и обязанность проявлять лояльность (duty of loyalty). В российском корпоративном праве эти обязанности известны как «обязанность действовать разумно» и «обязанность действовать добросовестно», соответственно. (По-видимому, в российское корпоративное право эти концепции были позаимствованы из американского корпоративного права, куда они попали из английского права фидуциарных отношений.)7
До относительно недавнего времени эти правила в английском корпоративном праве оставались неписаными. Но в 2006 году оны были частично кодифицированы в новой редакции корпоративного закона (Companies Act 2006).
Согласно статье 174 этого закона, директор должен проявлять разумную заботливость, умение и старание (reasonable care, skill and diligence). Это аналог нашей «разумности». С терминологической точки зрения эта обязанность в Англии (в отличие от США) не именуется «фидуциарной», к таковым относят лишь обязанности, обсуждаемые далее.
Согласно статье 172 того же закона, директор должен «действовать таким образом, который он добросовестно считает в наилучшей степени способствующим успеху компании к выгоде ее участников как целого» (act in the way he considers, in good faith, would be most likely to promote the success of the company for the benefit of its members as a whole). Это более или менее традиционная формулировка корпоративно-правового принципа лояльности, аналогичного нашей «добросовестности»: успех компании понимается как выгода для ее участников.
Однако в ходе кодификации этот принцип несколько модифицировали в соответствии с последними веяниями в английском праве. Директору дополнительно было вменено в обязанность учитывать не только интересы участников, но и целый ряд других соображений, а именно, следующее:
вероятные долгосрочные последствия решения;
интересы работников компании;
необходимость поддерживать деловые отношения компании с поставщиками, клиентами и другими;
влияние деятельности компании на местное общество и окружающую среду;
желательность для компании поддерживать свою репутацию в смысле высоких стандартов коммерческой деятельности;
необходимость действовать справедливо по отношению к различным участникам компании.
Таким образом, закон явно указывает на то, что, например, нанесение ущерба деловой репутации компании может быть признано нарушением фидуциарных обязанностей директора перед компанией.
***
Остается разобраться, нарушили ли руководители компании по ловле кур свои обязанности перед этой компанией.
Судья Лейн отмечает, что обсуждаемый трудовой договор имеет значительный «статутный элемент». Трудовое право содержит множество императивных правил, которые автоматически становятся вмененными условиями договора между работником и работодателем. Таковы, например, положения о минимальной оплате труда. Сознательное нарушение закона компанией в лице директора может признаваться нарушением фидуциарных обязанностей директора.
Очевидно, что в данном деле директор и секретарь (которая также фактически исполняла менеджерские функции) грубо и умышленно нарушали требования трудового законодательства. Несомненно, они нанесли этим грандиозный ущерб репутации компании, которая в итоге лишилась бизнеса. Не говоря уже о том, что они не учитывали интересов работников компании. Значит, они нарушили свои фидуциарные обязанности по отношению к компании!
Этот вывод может показаться какой-то парадоксальной словесной эквилибристикой. Ведь в данном случае именно директор, он же акционер компании, и получал все выгоды от деятельности компании, в том числе и от недоплаченной работникам зарплаты. Ведь нельзя же сказать, что он нарушил фидуциарные обязанности по отношению к самому себе!
Но если мы хотим провести различие между участниками компании и самой компанией как отдельным юридическим лицом, неизбежно и разграничение их интересов. Действия менеджеров были направлены на достижение своей собственной выгоды, но интересам компании эти действия противоречили – таково заключение судьи Лейна.
***
Если так, следует считать, что менеджеры действовали не как «альтер эго» компании, а сами по себе. А значит, они в принципе могут быть признаны ответственными за побуждение их компании к нарушению договора.
Перечислив элементы этого деликта, сформулированные в свое время лордом Хофманом (см. выше), судья Лейн без колебаний приходит к выводу, что в данном случае ответчики сознательно побудили свою компанию к нарушению договора. У судьи не возникло сомнений по поводу того, что менеджеры осознавали, что их действия ведут к нарушению договорных обязанностей компании по отношении к ее работникам.
А значит, директор и секретарь несут солидарную ответственность с компанией за нарушение этих договорных обязанностей!
Поблагодарив адвокатов обоих сторон дела за высококачественное представление их позиций, судья предложил им совместно подготовить проект судебного приказа, отражающего сделанные судьей выводы…
***
А теперь немного компаративистики.
Большинство правовых систем сходится на том, что по общему правилу директор компании отвечает за свои действия лишь перед своей компанией (в том числе в рамках субсидиарной ответственности в банкротстве), но не перед третьими лицами, такими как кредиторы компании. Однако всем системам известны и исключения из этого правила. Во многих юрисдикциях конкретный спектр этих исключений остается предметом дискуссий.8
В континентально-правовых системах деликтный характер поведения лично директора может служить основанием для его привлечения к ответственности перед потерпевшим. Особенно если речь идет о причинении вреда здоровью истца или его имуществу (чисто экономические убытки зачастую не компенсируются). Деликтная ответственность перед третьими лицами может возлагаться на директора и в том случае, если он своими действиями прямо нарушает требования публичного закона (например, публикует фальшивую отчетность компании). Помимо ответственности по общим правилам деликтного права, в некоторых случаях личная ответственность может возлагаться на директора специальным законом.
Однако привлечение директора к ответственности по заключенному компанией договору, мягко говоря, нетипично для континентальных правовых систем. Это и понятно, ведь директор – не сторона договора!
Привлечение директора к ответственности именно по договору компании возможно лишь в исключительных ситуациях, конкретный спектр которых описать затруднительно. Обобщенно можно сказать, что ответственность возможна в том случае, когда действия директора имеют какой-то особо неприемлемый для правопорядка характер, то есть представляют собой правонарушение, отдельное от собственно нарушения договорного обязательства компании. По-видимому, и в этом случае можно сказать, что директор совершает деликт против контрагента, что и является основанием ответственности директора.
В Германии в законе нет специальных правил о привлечении директора к ответственности по долгам компании. Однако общепризнано, что директора можно привлечь к ответственности по общим правилам деликтного права.9
Замечу также, что в Германии существует судебная доктрина «проникновения за корпоративную вуаль» (Durchgriffshaftung). Доктрина может вступать в действие в ряде различных ситуаций, например, при «злоупотреблении корпоративной формой» (Rechtsformmissbrauch).10
По-видимому, эта доктрина может использоваться в том числе и в пользу кредитора по договорному обязательству компании. Однако она подразумевает возложение ответственности не на директоров, а на участников компании. (Впрочем, стоит заметить, что в рассматриваемом нами кейсе директор компании также был и единственным акционером.)
Во Франции, согласно законам об АО и об ООО, менеджеры компании могут признаваться ответственными перед третьими лицами солидарно со своей компанией в трех случаях: (1) нарушение корпоративного законодательства; (2) нарушение устава компании; (3) «нарушения при управлении компанией» (fautes commises dans leur gestion).11
«Нарушение» (faute) здесь понимается как нарушение обязанности действовать в интересах компании. Однако не любое такое нарушение (которое может быть как умышленным, так и неосторожным) дает основание для ответственности перед третьими лицами.12
Согласно действующей судебной практике, менеджер отвечает перед третьими лицами только если он «умышленно совершает нарушение особенной тяжести, которое несовместимо с нормальным выполнением функций компании» (commet intentionnellement une faute d‘une particulière gravité incompatible avec l‘exercice normal des fonctions sociales).13
По-видимому, по этой норме директора в принципе можно привлечь к ответственности как по деликтным, так и по договорным обязательствам компании.
В США вопрос о «снятии корпоративной вуали» (piercing the corporate veil), то есть о личной ответственности акционеров (а также других контролирующих лиц, включая директоров) по долгам компании является, по некоторым оценкам, наиболее часто встающим в судебной практике вопросом права.14
Для снятия вуали необходимо выполнение трех элементов (в различных штатах формулировки могут разниться, но принцип тот же). Во-первых, корпорация полностью контролируется акционером (директором). Во-вторых, корпорация используется им для совершения обмана или иного правонарушения (для нарушения писаного закона или правовой обязанности, для совершения бесчестных или несправедливых действий). В-третьих, это поведение причинило ущерб истцу.
Американские суды не имеют ничего против снятия корпоративной вуали применительно не только к деликтным, но и к договорным обязательствам, если налицо упомянутые выше элементы.15
В отличие от большинства остальных правовых систем, в Америке судьи «снимают вуаль» с корпораций относительно легко и непринужденно. Конечно, при этом произносятся приличествующие случаю слова о том, что такое «снятие» – лишь редкое исключение, но на практике оно не такое уж и редкое. Таким образом, несмотря на родство правовых систем, американцы подходят к обсуждаемым нами вопросам без того формализма, который свойственен англичанам…
***
Итак, по английскому праву в случае деликтного иска к компании директор компании отвечает по иску солидарно, если соответствующие действия были совершены директором лично или по его указанию.
Однако в случае договорного иска к компании директор компании не несет автоматически солидарной ответственности, даже если он лично нарушил или дал указание нарушить договор. По общему правилу, за нарушение договора отвечает лишь сторона договора, то есть компания.
В принципе, английскому праву известен деликт «побуждение к нарушению договора», по которому ответственность за нарушение договора несет третье лицо, побудившее сторону договора его нарушить. Но покуда директор добросовестно действует в рамках своих полномочий, он считается не «третьим лицом», а «альтер его» компании, ввиду чего и такого деликтного иска ему предъявить невозможно.
Однако ситуация меняется, если директор, санкционируя нарушение договора компанией, нарушает свои фидуциарные обязанности перед компанией. Например, таким нарушением может быть признано причинение вреда репутации компании.
Наиболее очевидный случай – когда речь идет о нарушении не просто договора, а императивных норм закона, вменяющих сторонам те или иные условия договора. Например, размер минимальной оплаты труда в случае трудового договора. Ясно, что такие нарушения ставят под удар будущее компании, ведь в случае разоблачения она может оказаться вынуждена навсегда выйти из бизнеса.
Даже если директор сам же является единственным акционером компании, подобное правонарушение может быть признано нарушением его фидуциарных обязанностей перед компанией. А раз так, он будет нести солидарную ответственность перед контрагентом. В том числе перед работниками, которым компания недоплатила зарплату вопреки закону!
Это правило выглядит логично. Следует отметить, что оно коррелирует с нормой банкротного закона, согласно которой директор должен сделать вклад в имущество компании-банкрота (у нас это называется субсидиарная ответственность), если стоимость имущества уменьшилась в результате действий директора, совершенных в нарушение его фидуциарных обязанностей.
По сути, в интересующем нас случае речь идет об аналогичной ответственности директора, но только вне рамок банкротного процесса. Это правило может оказаться проблематичным в случае банкротства компании или директора, ведь тогда встанут непростые вопросы об обеспечения равенства кредиторов (например, один кредитор компании взыскал деньги с директора, а на втором кредиторе директор обанкротился). Но, видимо, в некоторых случаях правило может быть работоспособным.
Возможно, в самом широком смысле можно было бы назвать такое привлечение директора к ответственности по договору компании «снятием корпоративной вуали». Однако английские суды в этих терминах не мыслят. Для них это именно деликтная ответственность директора перед контрагентом компании, основанная на том, что директор неправомерно заставил компанию нарушить договор с этим контрагентом.
Характерно, что для разрешения, в общем-то, тривиального спора между несчастными куроловами и их британским работодателем английским судьям пришлось задействовать всю эту тонкую машинерию английского права (договорного, деликтного и права фидуциарных отношений), разработанную за столетия деятельности английских судов…
***
