Определение СКЭС ВС РФ от 21.03.2019 № 308-ЭС18-25635 по делу № А63-9583/2018
По закону дело о банкротстве физического лица должно рассматриваться по месту его проживания. На практике это место определяется по «прописке» должника. Но что если должник незадолго до банкротства специально сменил прописку, желая получить какие-то преимущества от рассмотрения его дела другим судом? За рубежом сходное явление (переезд в другую страну в преддверии банкротства) часто именуют «банкротным туризмом». Российский закон, в отличие от некоторых зарубежных правопорядков, не предусматривает никаких явных мер против такого «туризма». Значит ли это, что у кредиторов нет методов против хитрого должника?
В рассматриваемом деле Верховный Суд пришел к выводу о необходимости противодействия «банкротному туризму». Суд указал, что если смена прописки «была направлена на искажение действительных данных о месте постоянного или преимущественного проживания», то дело надо рассматривать именно по месту проживания (как, собственно, и предписывает закон), а не по месту прописки. Попутно суд порассуждал о добросовестности в банкротстве, а также ввел совершенно новое понятие «центр тяготения экономических интересов должника». Правда, не объяснил внятно, как именно это понятие следует использовать…
***
Гражданин Ч. обанкротился. Точнее говоря, он подал в арбитражный суд заявление о своем банкротстве. Основанием стало наличие у него крупной задолженности (более 300 млн. рублей) перед несколькими кредиторами. Эту задолженность, по словам должника, он был не в состоянии погасить ввиду недостаточности своих доходов и имущества.
Проблема – во всяком случае, одна из проблем – была в том, в какой именно суд должник подал свое заявление. Это был Арбитражный суд Ставропольского края.
Для кредиторов этот шаг должника стал неприятным сюрпризом. Дело в том, что кредиторы (большинство из них) находились в Москве. Что касается должника, он также много лет жил и работал в Москве, был участником и директором нескольких московских организаций, имел в этом регионе недвижимость. Недвижимости было немало: 25 объектов в Москве и близлежащих областях.
Но, как выяснилось, за неделю до подачи заявления о своем банкротстве гражданин Ч. снялся с учета по месту жительства в Москве и «прописался» в Ставропольском крае. Одновременно должник подал заявление в московскую налоговую о прекращении статуса главы крестьянского (фермерского) хозяйства. Причем «переезд» должника состоялся буквально через два дня после того, как кредиторы объявили о своем намерении подать заявление о банкротстве должника в Арбитражный суд г. Москвы!
Перспектива участия в банкротном деле в отдаленном регионе не показалась кредиторам привлекательной. Они решили добиваться возвращения «беглого» банкротного процесса в столицу.
***
Здесь следует сказать о том, а где же закон предписывает рассматривать дело о банкротстве физического лица. Согласно ст. 33 Закона о несостоятельности (банкротстве), дело рассматривает арбитражный суд «по месту жительства гражданина».
Как всем известно, на практике под «местом жительства» неизменно понимается «прописка» (адрес регистрации по месту жительства). Не является исключением и банкротство. Так, в п. 5 постановления Пленума ВС РФ от 13.10.2015 № 45 сообщается, что «место жительства гражданина может подтверждаться документами, удостоверяющими его регистрацию в органах регистрационного учета граждан по месту их жительства в пределах Российской Федерации».
Однако действительно ли это правило так уж универсально? Судя по формулировке ВС («может подтверждаться»), возможны также и иные способы подтверждения места жительства. Иначе говоря, если должник живет в одном месте, а прописан в другом, то дело о банкротстве следует рассматривать именно по месту жительства, а не по месту прописки. Правда, для этого заинтересованным лицам придется доказать, что должник действительно живет в другом месте.
***
Именно такую попытку и предпринял один из кредиторов в ставропольском суде. Кредитор заявил ходатайство о передаче банкротного дела по подсудности в Арбитражный суд г. Москвы. По словам кредитора, должник «фактически проживает по своему предыдущему месту регистрации в г. Москве, а регистрация по месту жительства в Ставропольском крае в преддверии обращения с заявлением о своем банкротстве носила фиктивный характер с целью затруднить своим кредиторам участие в деле о банкротстве».
В подтверждение этого тезиса кредитор представил сведения о трудовой деятельности должника в Москве (трудовой договор), о его недвижимости в Москве и близлежащих областях, а также сведения Почты России о том, что по новому адресу регистрации должник не проживает (письма из ставропольского суда вернулись отправителю).
Кроме того, кредитор обратил внимание суда на историю со ставропольским приставом, который после «переезда» должника явился по месту его регистрации с двумя понятыми в поисках активов должника, но не нашел там ни активов, ни самого должника.
Параллельно кредитор обратился в полицию, требуя возбудить уголовное дело против должника по поводу фиктивной регистрации. Ставропольская полиция, правда, сделать это отказалась, но из постановления об отказе явствуют некоторые любопытные подробности истории с «переездом» должника, выясненные местными сыщиками. Оказывается, незадолго до смены регистрации должник обратился к своему знакомому, живущему на Ставрополье, и попросил его прописать должника в своем доме. Знакомый согласился. Согласно показаниям домовладельца, сразу после регистрации должник уехал обратно в Москву и по месту регистрации не проживал.
Эту ценную информацию кредитор также представил в арбитражный суд.
***
Суд первой инстанции (АС Ставропольского края) полностью поддержал аргументы кредитора.[2] Суд признал, что «на протяжении продолжительного периода времени до подачи заявления о признании должника банкротом, а также на момент подачи такого заявления местом фактического проживания должника-гражданина являлся г. Москва».
Что касается регистрации в Ставрополье, суд счел ее злоупотреблением правом: «суд считает поведение должника … , направленное на искажение действительных данных о месте фактического проживания и изменение в преддверии банкротства места своей регистрации, недобросовестным, что в свою очередь указывает на наличие в действиях должника злоупотребления правом».
В итоге суд пришел к выводу, что «настоящее дело неподсудно Арбитражному суду Ставропольского края, а должно быть рассмотрено Арбитражным судом г. Москвы». Суд первой инстанции удовлетворил ходатайство кредитора.
Однако в апелляции позиция кредитора поддержки не нашла.[3] Апелляционный суд занял формалистическую позицию. Суд сослался на упоминавшийся выше тезис Пленума ВС о том, что место жительства «может подтверждаться» пропиской, а также на то, что, в соответствии с правилами регистрации граждан по месту жительства, «место жительства физического лица, по общему правилу, должно совпадать с местом регистрации».
В результате апелляционный суд пришел к следующему выводу: «при рассмотрении вопроса о подсудности конкретному арбитражному суду дела о банкротстве гражданина необходимо, в первую очередь, учитывать место его регистрации в органах регистрационного учета по месту жительства в пределах Российской Федерации» и лишь при отсутствии таких сведений учитывать другие адреса. В результате суд отменил определение суда первой инстанции и вернул дело о банкротстве на рассмотрение в Ставропольский край.
В заключение апелляционный суд указал, что в силу разъяснений Высшего Арбитражного Суда (п. 6.1 постановления Пленума ВАС РФ от 28.05.2009 № 36) принятое им постановление обжалованию в кассационном порядке не подлежит. Суд предложил заявителю, если что, обжаловать судебный акт, принятый по существу дела (то есть, надо понимать, в данном случае будущее решение о признании должника банкротом).
***
Несмотря на указания апелляции, заявитель все же написал кассационную жалобу на постановление апелляции. Однако направил он ее не в обычный суд кассационной инстанции, а сразу в Верховный Суд. Заявитель сослался на правило (абз. 2 ч. 1 ст. 291.1 АПК), введенное в действие в 2016 году, предусматривающее возможность кассационного обжалования апелляционных определений по вопросам подсудности напрямую в судебной коллегии ВС. (Некоторые апелляционные судьи, похоже, еще не в курсе.)
По существу вопроса заявитель сослался на то, что апелляционный суд необоснованно отождествил «место жительства» и «место регистрации», чем грубо нарушил положения процессуального законодательства и законодательства о банкротстве. По мнению заявителя, такая трактовка закона попустительствует «банкротному туризму», то есть практике искусственного изменения подсудности дела о банкротстве должником с целью затруднить участие кредиторов в споре (или, можно добавить, получить какие-то иные необоснованные преимущества).
Определением[4] судьи И.А. Букиной дело было передано на рассмотрение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ. А через месяц коллегия под председательством той же судьи И.А. Букиной отменила постановление апелляции и оставила в силе решение первой инстанции.
***
В отличие от некоторых других судебных актов ВС, определение экономколлегии по данному делу имеет довольно подробную и вполне доходчивую мотивировку. Упомяну лишь основные моменты.
Коллегия соглашается, что «в подавляющем большинстве случаев» место регистрации действительно имеет решающее значение для определения территориальной подсудности дела о банкротстве. Но есть и исключения!
«Однако в исключительных случаях данная презумпция может быть опровергнута, если заинтересованное лицо (например, кредитор) докажет, что содержащаяся в документах регистрационного учета информация не отражает сведения о настоящем месте жительства должника. В целях выяснения соответствующих обстоятельств во внимание, в первую очередь, могут приниматься факты, свидетельствующие о необычном характере поведения должника при смене регистрационного учета в период инициирования дела о несостоятельности.»
Таким образом, прописка порождает всего лишь презумпцию места жительства должника, которая может опровергаться кредитором. Разумеется, при этом и должник может представлять доказательства (если таковые имеются), что смена адреса была реальной.
«Если заинтересованное лицо привело убедительные доводы и представило доказательства, зарождающие у суда обоснованные сомнения относительно соответствия данных регистрационного учета должника реальному положению дел, на последнего переходит бремя подтверждения того, что изменение учетных данных обусловлено объективными причинами и связано с переездом на жительство в другой регион.»
Здравый смысл подсказывает, что если должник изменил прописку за несколько дней до подачи заявления о банкротстве, то, скорее всего, что-то здесь не так.
«При этом следует признать, что чем ближе дата смены регистрационного учета к дате возбуждения дела о банкротстве (и соответственно к моменту решения судом вопроса о подсудности дела), тем более высокой является априорная вероятность наличия в действиях должника по смене такого учета признаков недобросовестности, следовательно, тем в более упрощенном порядке на него должно перекладываться бремя процессуальной активности по обоснованию подсудности.»
Нет сомнений, что в данном случае должник пытался опередить своих кредиторов с подачей заявления о банкротстве. Дело в том, что кредиторы по закону должны были выждать определенный срок для подачи заявления после публикации информации о намерении подать такое заявление. Должник же после отказа от статуса индивидуального предпринимателя (главы крестьянского хозяйства) получил возможность подать такое заявление немедленно!
«Из указанных фактов, а также последующего поведения должника по подаче заявления о собственном банкротстве очевидно следует, что прекращение статуса главы крестьянского (фермерского) хозяйства было необходимо [должнику] для того, чтобы получить право на обращение с заявлением о банкротстве ранее, чем такое право получат кредиторы, по подсудности, не соответствующей его месту жительства. … Прекращение статуса главы КФХ … позволило воспользоваться общими положениями … Закона о банкротстве, не предусматривающими обязанности совершать публикацию при подаче гражданином, не имеющим статуса индивидуального предпринимателя, заявления о собственном банкротстве, тем самым опередив кредиторов, вынужденных дожидаться истечения пятнадцатидневного срока для реализации своего права.»
Коллегия согласилась с тем, что смена прописки должника «была направлена на искажение действительных данных о месте постоянного или преимущественного проживания». Ведь по новому адресу должник «зарегистрировался лишь формально и после этого уехал обратно в г. Москву, где фактически и проживает».
В следующем абзаце коллегия неожиданно вводит совершенно новое понятие, ранее неизвестное российском банкротному праву: «центр тяготения экономических интересов должника».
«Кроме того, суд первой инстанции установил, что значительная часть имущества должника, большинство кредиторов, а также юридических лиц, с которыми Чак С.М. связан корпоративными правоотношениями, находятся в г. Москве, то есть фактически г. Москва является центром тяготения экономических интересов должника, основным местом его деятельности и фактического проживания.»
По-видимому, это некий аналог понятия «центр основных интересов», известного многим зарубежным правопорядкам. Этот термин обычно применяется при трансграничном банкротстве (о чем чуть ниже). Однако заметим, что в российском законе такого понятия пока нет. И не совсем понятно, каким образом ВС предлагает использовать это понятие. Что если «центр тяготения экономических интересов должника» находится в одном месте, а место жительства (где закон велит рассматривать дело) в другом? Ответа в судебном акте нет.
Так или иначе, вывод коллегии – необходимо отказаться от «излишне формального подхода», чтобы воспрепятствовать «банкротному туризму».
«….суд апелляционной инстанции при рассмотрении настоящего спора избрал излишне формальный подход, который может стимулировать недобросовестных должников к, так называемому, «банкротному туризму», то есть к созданию искусственных условий для изменения территориальной подсудности дела о банкротстве посредством формальной смены регистрационного учета, не сопровождаемой фактическим переездом, для целей затруднения кредиторам реализации принадлежащих им прав на получение с должника причитающегося исполнения в процедуре несостоятельности. Такой подход не соответствует целям законодательного регулирования банкротства граждан.»
Дополнительным доказательством недобросовестности должника коллегия сочла то, что он «даже не уведомил своих кредиторов» о смене прописки.
Итог закономерен: коллегия отменила решение апелляции и оставила в силе решение первой инстанции о передаче банкротного дела в Москву.
***
По-видимому, справедливость решения суда первой инстанции и поддержавшей его экономколлегии не вызывает сомнений. Должник явно пытался сжульничать, получив какие-то преимущества (мы можем лишь гадать, какие именно) за счет перевода банкротного процесса из Москвы в Ставрополь. Довольно удивительно, что этого не захотел увидеть апелляционный суд.
Что касается приведенных судами аргументов, с точки зрения правовой теории заслуживает обсуждения вот какая тема. Была ли попытка должника перевести процесс в другой регион нарушением строго права или же злоупотреблением правом?
По закону банкротный процесс проводится по «месту жительства» должника. Если считать, что место жительства должника в результате смены прописки не изменилось (то есть это по-прежнему Москва), то подача заявления о банкротстве в ставропольский суд – это прямое нарушение нормы АПК. Если так, то нет никакой необходимости в ссылках на злоупотребление и недобросовестность со стороны должника.
Если же считать, что смена прописки доказывает и смену места жительства (кажется, именно такого мнения придерживалась апелляция), то и это еще не означает, что дело кредитора проиграно. Однако его аргументация становится более сложной. Кредитору остается доказывать, что хотя подача заявления в ставропольский суд формально и соответствует закону, но она является злоупотреблением правом, то есть проявлением недобросовестности должника. А если так, то суд имеет право разрешить спор вопреки строгому праву, но по справедливости, то есть в данном случае в пользу кредитора. Именно так работает принцип добросовестности!
Какую же из этих двух позиций заняли суды?
Из определения суда первой инстанции понять это довольно затруднительно. Суд приводит оба (взаимоисключающих!) аргумента: и тот, что место жительства должника не изменилось, и тот, что, прописавшись на Ставрополье, должник злоупотребил правом.
Возможно, это следует расценивать, как поддержку альтернативных аргументов кредитора: мы считаем, что налицо нарушение строгого права (на самом деле место жительства – Москва), но если вышестоящая инстанция не поддержит этот вывод, то мы готовы согласиться и на то, что имело место злоупотребление правом (должник действительно изменил место жительства, но сделал это недобросовестно).
Однако Верховный Суд не стал выбирать одну из двух взаимоисключающих альтернатив, а, по сути, одобрил оба аргумента. К ним он добавил еще теорию «центра тяготения экономических интересов должника», конкретное содержание которой не вполне ясно.
***
Можно сделать еще один шаг (или даже несколько шагов) в развитие этой аргументации.
В данном случае все говорит о том, что должник жульничал. Как было установлено судом на основе представленных кредитором доказательств, должник прописался на Ставрополье, но фактически продолжал жить и работать в Москве. Это и предопределило исход дела.
А что если бы должник действительно за неделю до подачи заявления о банкротстве уехал на Ставрополье и всю неделю безотлучно находился бы в доме своего знакомого, то есть по месту регистрации? По-видимому, это означало бы, что его место жительства и в самом деле изменилось. Значит ли это, что и дело о банкротстве надо рассматривать по новому месту жительства?
По букве закона получается именно так. Но насколько такой исход справедлив? По-видимому, не очень, ведь такой подход опять позволяет должнику искусственно изменить подсудность дела в ущерб интересам кредиторов. Тогда кредиторы больше не имеют возможности ссылаться на букву закона (как в рассматриваемом деле), и им остается ссылаться лишь на злоупотребление правом и недобросовестность. То есть все упирается в то, даст ли суд отрицательную оценку действиям должника.
Давайте еще немного изменим постановку задачи. Допустим, должник не жульничал, а действительно по каким-то причинам (разочарование в бизнесе после финансового краха и т.д.) бросил все и уехал в отдаленный регион для постоянного проживания. При этом все имущество банкрота, его кредиторы, а также все свидетели и доказательства по возможным спорам в связи с банкротством остались в Москве.
По букве закона дело о банкротстве надо рассматривать по новому месту жительства. С точки зрения кредиторов это, конечно, нонсенс. Соображения здравого смысла тоже указывают на то, что дело неплохо бы рассмотреть в Москве. Однако теперь кредиторы вряд ли могут сослаться на недобросовестность должника! По-видимому, нет законных оснований для переноса процесса в Москву…
Этот результат выглядит неудовлетворительным и свидетельствует о несовершенстве российского процессуального законодательства. По-видимому, имеет смысл изменить закон таким образом, чтобы у суда появилось больше гибкости в том, чтобы изменять место рассмотрения дело в соответствии с соображениями здравого смысла.
Так, в США заявление о банкротстве должника может быть подано в любой из районных судов, для которых выполнен один из установленных законом критериев (место жительства должника, место ведения им бизнеса, место нахождения его основных активов и др.). Однако затем суд может по своему усмотрению передать дело в другой районный суд, если сочтет, что это соответствует «интересам справедливости и удобства сторон». 28 U.S.C. §§ 1408, 1412.
На международном уровне место рассмотрения основного дела о банкротстве обычно определяется по критерию местонахождения «центра основных интересов» (center of main interests, COMI). Например, в соответствующем регламенте ЕС это понятие определено как «место, где должник осуществляет администрирование своих интересов на регулярной основе и которое может быть подтверждено третьими лицами». При этом, согласно регламенту, действует презумпция, что для предпринимателя таким центром является основное место ведения его бизнеса, а для иного физического лица – место его обычного проживания. Однако это лишь презумпция, то есть кредиторы могут доказывать, что центр основных интересов не совпадает с местом жительства или ведения бизнеса. Regulation (EU) 2015/848 of the European Parliament and of the Council of 20 May 2015 on insolvency proceedings, Art. 3(1).
Судя по упоминанию «центра тяготения экономических интересов должника» в обсуждаемом судебном акте, эта концепция симпатична и коллегии ВС.
Возможно, одну из этих моделей борьбы с «банкротным туризмом» можно использовать и для совершенствования российского законодательства. Но это уже тема для отдельной статьи…
[1] Определение СКЭС ВС РФ от 25.02.2019 № 305-ЭС18-16327 по делу № А41-40947/2018; определение СКЭС ВС РФ от 25.02.2019 № 310-ЭС18-16329 по делу № А54-4604/2018.
[2] Определение АС Ставропольского края от 21.11.2018 по делу № А63-9583/2018.
[3] Постановление Шестнадцатого ААС от 10.12.2018 по делу № А63-9583/2018.
[4] Определение ВС РФ от 14.02.2019 № 308-ЭС18-25635 по делу № А63-9583/2018.
Источник: https://zakon.ru/blog/2019/03/26/broshu_vse_i_uedu_v_derevnyu_ili_delo_o_bankrotnom_turiste
