27 – 28 сентября 2019 г. на базе Юридического факультета КФУ (г. Казань, Россия) состоялся VI ежегодный Симпозиум журнала «Вестник гражданского процесса». Тема симпозиума: «2019 – «Цивилистическое право и процесс: история, современное состояние и перспективы развития» (к 200-летию со дня рождения Д.И. Мейера).
Ваш покорный слуга был приглашен (уже не первый раз) на это замечательное мероприятие, более того даже выступил с докладом. Тему для доклада я долго и мучительно подбирал, поскольку уважение к Д.И.Мейеру и организаторам Симпозиума испытываю серьезное и неподдельное. В конце концов решил наконец сформулировать то, о чем в каком-то смысле был уверен десятилетие назад, но правоприменительная практика заставила произнести это без намеков и экивоков только сейчас: «процесс в банкротстве имеет столько значимые и концептуальные отличия и даже исключения от обычного арбитражного процесса, что уже давно пора, если не принять отдельный банкротный процессуальный кодекс (хотя принимать его явно не стоит, а то получится также плохо как с КАС), то уже полноценную главу в АПК. Специфика банкротного процесса в том, что в нем слишком много публично-правовых включений; искажена, а порой полностью исключена диспозитивность, кроме того множественность лиц является не исключением, а общим правилом, а уж стандарты доказывания вообще представляют собой абсолютную противоположность ординарному арбитражному процессу». Разумеется, доклад носил более подробный, хотя и не исчерпывающий характер, т.е. не презентовал Концепцию новой главы АПК о делах о несостоятельности (банкротстве), но основные постулаты и предложения были выражены. Не могу сказать, что тезисы моего выступления были поддержаны аудиторией, впрочем как и не были они раскритикованы. Трудно быть судьей в своем деле, но скорее правильно было бы охарактеризовать реакцию слушателей как равнодушие и/или непонимание, что оратор связывает исключительно с недостатками своего выступления. Ну что же?! Бывает.
Однако как говорят наши коллеги из спецслужб: «Если у вас паранойя, то это вовсе не означает, что за вами не следят». Т.е. несмотря на локальное фиаско продвижения идей «самости» и уникальности банкротного процесса, оно не теряет этих своих свойств.
На этой неделе ознакомился с Определением СКЭС ВС от 08.06.2020г. (№305-ЭС17-2261(8) (судебный состав Самуйлов С.В., Капкаев Д.В., Разумов И.В.), которое одновременно является красноречивым примером особенностей норм процесса в банкротстве (которые пока не рождены законодателем, а создаются судьями-активистами в определениях по конкретным делам), а также прекрасным образчиком позиции высшего суда, который не только всё называет своими именами (что очень не принято в наших широтах), но более того, устанавливает некие, почти нормативные правила (даже можно сказать стандарты) по отделению зерен от плевел, причем с замахом на нормативную определенность.
Сама ситуация банальна до невыносимости. В деле о банкротстве компании «РусИнжиниринг» есть два противоборствующих кредитора (их возможно намного больше, но это не имеет значения в данном обособленном производстве). И как водится, они играют в игру, которая в моем детстве именовалась «стульчики». Смысл игры очень простой: количество стульев всегда на один меньше чем игроков, а следовательно, в каждом туре кто-то остается без стула, т.е. выбывает.
СКЭС это сформулировал следующим образом:
В условиях конкуренции за распределение конкурсной массы должника банкрота законодательство о банкротстве, реализуя цель наиболее полного удовлетворения требований кредиторов, уделяет особое внимание доказанности обоснованности требований, подлежащих включению в реестр требований должника. Так, в частности, обоснованность и размер требований проверяются судом независимо от наличия разногласий относительно этих требований между должником и лицами, имеющими право заявлять соответствующие возражения, с одной стороны, и предъявившим требование кредитором с другой стороны; не применяются правила о доказанности обстоятельств посредством их признания другой стороной спора (пункт 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», далее – постановление № 35). Одним из правовых механизмов, позволяющих проверить обоснованность требований кредитора, является предоставление возможности конкурирующим с ним кредиторам, не имевшим возможности ранее участвовать в судебном процессе по объективным причинам, однократно и консолидировано выдвигать возражения против законности и обоснованности судебного акта, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование. Тем самым решается задача исключения из реестра требований, основанных на искусственно инициированном судебном споре, в котором обе стороны, будучи так или иначе связанными между собой, по сути заинтересованы в одном и том же исходе дела и обращаются в суд лишь для формального соблюдения требований пункта 1 статьи 71 и пункта 1 статьи 100 Закона о банкротстве с целью получения внешне безупречного судебного акта для включения в реестр требований кредиторов (определения Верховного Суда Российской Федерации от 11.09.2017 № 301-ЭС17-4784, от 21.02.2019 № 308ЭС18-16740, от 03.02.2020 № 305-ЭС19-18970).
Знакомый всем читателям банкротный дарвинизм или как говорил старик Гоббс bellum omnium contra omnes, но пока, как заметил просвещенный читатель научная, да и вообще любая новизна отсутствует. Но это присказка, сказка будет впереди.
А вот и она. Встречайте. Ее Величество, правовая позиция ВС:
— минимальным набором доказательств, представленных одной стороной спора;
— пассивной позицией другой стороны в опровержении этих доказательств;
— признанием иска или обстоятельств дела;
— неявкой представителей в судебное заседание;
— отсутствием попыток со стороны проигравшей стороны обжаловать судебный акт и т.п.
— по опровержению доказательств, положенных в основу судебного акта;
— по предоставлению новых доказательств;
— по выдвижению новых доводов, иначе интерпретирующих позицию, ранее подтвержденную в суде,
превращает (формальный – доб. авт.) судебный спор в реальный (то есть тот, разрешения которого и является задачей арбитражных судов в соответствии со статьей 2 АПК РФ) и восполняет недостатки процессуального поведения сторон формального спора.
В то же время право обжалования судебного акта должно использоваться конкурсным кредитором для исключения из конкурсной массы сомнительных требований. В противном случае реализация права будет носить формальный характер, повлечет искусственное затягивание судебных процедур, увеличит судебные издержки и тем самым нарушит права и законные интересы иных участников дела о банкротстве. В силу этого подобное процессуальное поведение кредитора не может рассматриваться судом как добросовестное и, как следствие, не должно предоставлять ему судебной защиты (часть 2 статьи 41АПК РФ).
В этом процитированном абзаце Определения все прекрасно (!!!): и стиль, и язык, и полнота. Четкое, явно артикулированное, контрастное противопоставление формального судебного спора от реального судебного спора, а также (как это обычно происходит у англо-саксов) перечень критериев или ориентиров для разграничения (отличения) первого от второго, разумеется, не в режиме numerus clausus.
Все готово, чтобы перенести этот текст в учебник или качественный комментарий.
Разумеется, проблема противоречивых судебных актов, которая так часто встречается в делах о несостоятельности давно требует своего разрешения и надо отдать должное судьям СКЭС ВС, поскольку они последовательно предпринимают уже несколько попыток подхода к снаряду. Но, как говорилось в знаменитом мультфильме, «стрижка только начата».
В качестве развлечения читателя отмечу в завершении, что заявитель кассационной жалобы СитиЛайн попался в силки, которые бережно расставлял для своих процессуальных оппонентов. Коллегия судей, разобравшись детально в обстоятельствах дела, обнаружила, что именно кассатор и затеял формальный судебный спор, а его оппонент совсем наоборот, более того, именно СитиЛайн пропустило процессуальный срок на обжалование судебного акта, которым был установлено требование кредитора-конкурента, поэтому в удовлетворении кассационной жалобы было отказано, хотя статистически такое происходит крайне редко.
Не зря говорили древние мудрецы: «Не рой другому яму. И уж во всяком случае, не выше собственного роста».
Источник: https://zakon.ru/blog/2020/07/06/osetrina_vtoroj_svezhestiili_razmyshlenie_o_sortah_sudebnyh_aktov
