Процессуальные темы необычны для конференций этой ассоциации, тем интереснее получилось обсуждение.
На конференции выступали и выдающиеся правоведы, и известные практики юриспруденции. Свои доклады представили к.ю.н. Михаил Шварц (профессор, и. о. заведующего кафедрой гражданского процесса СПГУ), к.ю.н. Андрей Егоров (магистр РШЧП`2000), д.ю.н. Артем Карапетов (директор Юридического института «М-Логос», профессор НИУ ВШЭ), к.ю.н. Роман Бевзенко (профессор РШЧП, партнер юридической компании «Пепеляев Групп»), к.ю.н. Олег Зайцев (доцент РШЧП, председатель Банкротного клуба) и многие другие.
Доклад Анны Смолы назывался «Новая кассация — по старым правилам?». Речь в нем шла о только что состоявшейся процессуальной реформе судов общей юрисдикции и о деятельности проверочных инстанций.
Анна Смола представила краткий анализ норм, внесенных в ГПК РФ для регламентации производства в новых кассационных судах общей юрисдикции, которые будут функционировать без предварительного отбора жалоб (т.н. «сплошная кассация»). Сами нормы довольно лаконичны и во многом воспроизводят прежние положения Кодекса, даже с некоторыми недочетами, а во многом копируют АПК, но тоже не полностью. Это ставит ряд вопросов о степени возможного участия сторон (и других лиц, участвующих в деле), в рассмотрении кассационных жалоб, а также допускает различное толкование того, как будут видеть свою роль в качестве проверочной инстанции новые суды.
Юлий Тай выступил с докладом «Свидетельские показания как способ доказывания в российском процессе».
По его словам, одной из серьезных проблем российского права является криминализация гражданского процесса. Уголовное дело подчас инициируется стороной гражданско-правового спора исключительно для того, чтобы собрать доказательства для гражданского или арбитражного процесса. Этакое disclosure/discovery российского разлива. Это нонсенс, «сапоги всмятку»! Такого быть не должно.
Одна из причин этого печального явления – проблемы с использованием свидетельских показаний в гражданском и особенно в арбитражном процессе. Ведь когда писали АПК, никто не думал о свидетелях, а теперь жизнь этого требует!
В процессе обязательно должен быть перекрестный допрос, являющийся очень мощным средством выяснения истины. Тем квазисвидетельским показаниям, которые зачастую представляются (протокол опроса в налоговом органе и т.п.), особой веры нет, необходима их верификация. Также есть вопросы и по видеоконференцсвязи, резко сужающей возможности визуального контакта судьи со свидетелем.
По мнению Юлия Тая, многие цивилистические институты могут существовать лишь при наличии возможности допроса свидетелей! Только допрос свидетеля позволяет выявить многие тонкие детали, которые невозможно вычитать из документов.
На конференции было много и других интересных моментов.
Михаил Шварц и Андрей Егоров поспорили по поводу зачета вне процесса. Артем Карапетов и Роман Бевзенко вступили в жаркую полемику насчет того, нужен ли залог в силу ареста имущества. Артем Карапетов считает, что не нужен, Роман Бевзенко – наоборот. В разгар обсуждения господин Бевзенко был вынужден уехать, но позднее прислал свои аргументы через Facebook.
Гвоздем программы стала панель по процессуальным аспектам банкротства с выступлением председателя Банкротного клуба Олега Зайцева.
Неожиданным, но сильным ходом со стороны организаторов, стала панель с обсуждением возможностей защиты интересов стороны гражданского спора в ЕСПЧ. В панели приняла участие член Совета по правам человека при Президенте РФ Татьяна Андреева. Обсудили и недавние задержания 12 июня (некоторым участникам конференции они были известны не понаслышке), включая процессуальные аспекты дальнейшего хода рассмотрения дел задержанных.
В заключение – несколько высказываний докладчиков (не дословных, но близких к тексту).
Процессуальная революция длится так давно, что это уже не революция, а гражданская война.
Распространено убеждение, что зачет дает одной стороне магическую власть над другой. Это не так! Я могу выбросить зачет в мусорную корзину! Никто не имеет власти над равным. Спор о зачете — это спор о праве. Значит, он должен оформляться встречным иском!
(Против «арестного залога».)
Залог — это ограничение на распоряжение имуществом плюс преимущество в банкротстве. Но ограничение распоряжением при аресте уже есть, а преимущество в банкротстве – это несправедливо. Ведь в банкротстве все должны быть равны. Лишь некоторым кредиторам закон дает преимущество, но для этого нужно политико-правовое обоснование.
Залог — это договор, что двое кидают всех остальных. По существу, это нарушение конституционных прав! Но оно допускается по экономическим соображениям: залог означает дешевый кредит. То есть речь идет о нарушении равенства ради дешевого кредита. В арестном же залога этого нет. Ведь арест нельзя предусмотреть при предоставлении кредита. Арест — это русская рулетка (обеспечительные меры налагаются крайне хаотично).
(За «арестный залог».)
— Главная причина — обеспечить приоритет для недобровольных кредиторов! Прежде всего для жертв деликта.
— Меньше стимулов банкротить должника: кредитор имеет возможность что-то получить в результате ареста имущества.
— Не требуется обеспечения (банковские гарантии и т.п.).
— Наличие ареста прекращает деятельность должника во вред будущим кредиторам, дестимулируя неправомерное поведение.
— Парадоксальным образом арестный залог защищает и других кредиторов. Ведь в банкротстве часть цены заложенного идет другим кредиторам!
Мы живем в чудесной стране генерального деликта. Отсюда вытекает и субсидиарная ответственность контролирующих лиц, независимо даже от буквы банкротного закона.
То, что стандарты доказывания начали формализовываться в банкротном процесса — это историческая случайность. Просто в ВС много дел о банкротстве!
ВС ввел 4 стандарта доказывания [тут я бы поспорил, но сейчас не об этом — С.Б.].
— Prima facie
— Баланс вероятностей
— Ясные и убедительные доказательства
— За пределами разумных сомнений
Последнего, на самом деле, не должно быть, это уголовный стандарт. Он применяется ВС только для требований аффилированных лиц. По существу, это эвфемизм, позволяющей осуществлять субординацию требований аффилированных лиц, делая вид, что субординации у нас нет.
В делах о виндикации, реституции и кондикции выигрывает статья 159 УК. В деле Голунова случилось чудо, вода превратилось в вино. Проблема чуда в том, что оно слабо воспроизводимо!
