Кейс-стади о приобретательной давности
***
Дядя Федор увидел одного старичка и спрашивает:
— Нет ли у вас тут домика лишнего пустого? Чтобы там жить можно было.
Старик говорит:
— Да сколько хочешь! У нас за рекой новый дом построили, пятиэтажный, как в городе. Так полдеревни туда переехало. А свои дома оставили. И огороды. И даже кур кое-где. Выбирай себе любой и живи.
И пошли они выбирать.
Э. Успенский
***
Недавно я был на семинаре (он же кейс-стади) в Шанинке, посвященном приобретению права собственности на недвижимость по давности.
Помимо постоянных участников – Мария Ерохова, Дмитрий Дождев, Владимир Багаев, Игорь Ястржембский – в обсуждении участвовали Анна Смола из АБ «Бартолиус» и впечатляющий десант иногородних цивилистов: Андрей Рыбалов и Антон Рудоквас из Питера, Александр Латыев из Екатеринбурга, а также не нуждающийся в особом представлении Роман Бевзенко. Полные регалии участников можно посмотреть по ссылке.
Обсуждались два дела Судебной коллегии ВС по гражданским делам.
Судебный акт: Определение КГД ВС РФ от 22.10.2019 №4-КГ19-55
Судебный акт: Определение ВС РФ от 17.09.2019 № 78-КГ19-29
***
Дела, в принципе, очень похожие.
В обоих случаях речь идет о долях в праве собственности на жилой дом, причем история восходит к стародавним временам (в одном случае к 1991 году, а в другом – аж к 1922 году) и включает длинные цепочки наследников и правопреемников. Собственность на часть дома оставалась неоформленной, причем сами неоформленные сособственники (в одном случае физические лица, о которых ничего не слышно с 1992 года, а в другом – муниципалитет, которому по идее должно перейти выморочное имущество) этим имуществом, судя по всему, вообще никогда не интересовались. Те сособственники, которые фактически живут в доме, совершенно открыто владеют им как своим более 15 лет.
В обоих случаях владеющие сособственники желали оформить на себя «ничейную» долю.
Однако есть одна проблема. В статье ГК о приобретательной давности в качестве одного из обязательных элементов указана «добросовестность» владения. Что конкретно это означает?
Статья 234. Приобретательная давность
…
Являются ли в данном случае владеющие сособственники «добросовестными»?
Вокруг этого вопроса в основном и разгорались страсти.
Я не буду пересказывать всю дискуссию (избежав таким образом риска ошибки в передаче позиций участников :). Благо, организаторы обещали позднее вывесить запись семинара в открытый доступ.
Расскажу лишь о самих решениях ВС и о моих собственных скромных соображениях по этому поводу.
***
Вообще-то на вопрос о значении термина «добросовестно» в формулировке нормы о приобретательной давности довольно недвусмысленно ответил знаменитый Пленум 10/22 от 2010 года (см. п. 15):
«давностное владение является добросовестным, если лицо, получая владение, не знало и не должно было знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности».
На первый взгляд это выглядит логично. Во всяком случае, это соответствует традиционному понятию «субъективной добросовестности», зафиксированному в норме о виндикации имущества (ст. 302 ГК).
Судя по этой формуле, речь, по мнению Пленума, идет лишь о случае, когда владелец искренне заблуждается, полагая, что вместе с владением он получил и собственность (или, точнее, имеет основания для возникновения права собственности).
Очевидно, что в рассмотренных ВС делах прямое применение этой формулы должно вести к отказу в иске. Независимо от того, получали ли нынешние владельцы свои доли в недвижимости по наследству или по договору купли-продажи, они, несомненно, понимали, что на не приобретенные ими доли у них права собственности не возникло и возникнуть не могло. У этих долей был совсем другой собственник!
Собственно говоря, так и решили спор нижестоящие суды. Однако Коллегии это решение не понравилось. Она захотела его пересмотреть, для чего сформулировала новую правовую позицию.
Коллегия честно цитирует приведенную выше позицию Пленума, на которой основывались нижестоящие суды. Однако непосредственно вслед за этим она говорит нечто, чего в постановлении Пленума не было (но уже встречалось в практике Коллегии).
«Наличие титульного собственника само по себе не исключает возможность приобретения права собственности другим лицом в силу приобретательной давности.»
Тогда, может быть, дело в том, что владельцы не знали о «наличии титульного собственника», и в силу этого их следует признать добросовестными? Нет, эта догадка неверна. В одном из двух дел Коллегия открытым текстом объявляет следующее.
«Осведомленность давностного владельца о наличии титульного собственника сама по себе не означает недобросовестности давностного владения.»
Этот тезис практически в той же формулировке уже встречался как минимум в одном акте нижестоящего суда. К сожалению, российские суды не склонны указывать источники цитирования. Если Целинный райсуд в 2017 году откуда-то позаимствовал эту формулу, то найти первоисточник мне не удалось.
В контексте тезис выглядел вполне естественно, поскольку правомерность самого «титула», т.е. регистрации права на недвижимость, в том деле была в споре.
Однако применительно к рассмотренным ВС спорам этот тезис — прямая антитеза того, что в свое время сказал Пленум.
Ведь если давностный владелец знает о наличии у имущества собственника, чей «титул» не находится в споре, то, разумеется, владелец знает и о том, что сам он собственником не является. И, исходя из фактов данных дел, каких-либо законных оснований, помимо давности, для возникновения права собственности на спорные доли у владельцев дома тоже не было.
Тем не менее, по словам Коллегии, это не означает недобросовестности владения!
Коллегия не пытается это очевидное противоречие каким-то образом снять или прокомментировать. Она также не пытается объяснить, что же такое недобросовестность владения, раз уж это не осведомленность о наличии у имущества «титульного собственника».
Коллегия сразу же переходит к выводу о том, что недобросовестность истцов не доказана, а потому нет препятствий для применения правила о приобретении собственности по давности.
С этими словами Коллегия направила оба дела на новое рассмотрение в нижестоящие инстанции.
***
По-видимому, основными потенциальными областями применимости правила о приобретении собственности по давности являются следующие.
Первый случай (допотопные споры) маргинален. Так, в двух рассмотренных Коллегией делах, несмотря даже на долгую историю и длинные цепочки собственников, содержательного спора о праве собственности не было. То есть владельцы не спорили с тем, что собственниками проблемных долей были другие лица, и претендовали лишь на приобретение собственности именно в силу истечения времени.
А после введения реестра прав на недвижимость подобных споров, по-видимому, возникать вообще не должно. Начиная с момента регистрации, все собственники объектов недвижимости более или менее достоверно известны, а возможные споры по этому поводу должны разрешаться в пределах более коротких сроков исковой давности.
Второй случай (покупка у жулика) регулируется прежде всего правилами о виндикации и относящимися к ним сроками исковой давности. Если собственник не может виндицировать свое имущество у владельца, то его право собственности в значительной мере теряет смысл, а передача этого права новому владельцу становится лишь формальностью!
Однако если исходить из этой логики, то передавать право собственности по давности надо не только добросовестному, но и недобросовестному приобретателю (знающему о проблеме с полномочиями отчуждателя). Ведь уже после истечения трехлетнего срока исковой давности отобрать имущество даже у недобросовестного приобретателя невозможно. Не оставлять же это имущество навсегда в подвешенном состоянии?
Пленум 10/22 по этому поводу заявлял (довольно туманно) следующее (см. п. 18).
«В пункте 4 статьи 234 ГК РФ предусмотрено специальное основание для начала течения срока приобретательной давности, которое не ограничено условиями пункта 1 указанной статьи».
В пункте 4 статьи 234 описываются правила исчисления сроков приобретательной давности в случае применимости правил о виндикации. Пункт 1 статьи 234 – это приводившееся выше основное правило о приобретении собственности по давности, включающее требование о добросовестности.
Этот туманный тезис Пленума обычно толкуют как указание на то, что в случае приобретения от неуправомоченного отчуждателя право собственности по давности может получить даже приобретатель, не являющийся добросовестным. Подход выглядит вполне разумно, хотя вряд ли он основан на букве закона (да, кстати, и на букве постановления Пленума тоже не очень).
Что касается рассматриваемых нами дел, Коллегия на эту позицию Пленума не ссылается. Это неудивительно, поскольку владение со стороны истцов вряд ли можно назвать незаконным (они сособственники), и о виндикации речи не шло.
Третий случай (споры о границе) в определенных юрисдикциях, такие как некоторые штаты США, составляет львиную долю споров о приобретении собственности по давности. В отсутствие регистрационной системы этот случай смыкается с первым (допотопные споры).
Неочевидно, действительно ли в этом случае следует требовать от давностного владельца субъективной добросовестности (незнания о безосновательности своих претензий на часть участка соседа). Большинство штатов США такого требования не предъявляют.
При наличии регистрационной системы не совсем ясно, следует ли вменять собственникам знание об истинных границах своих участков. Если следует, то реквизит «добросовестности» в норме о приобретательной давности, по-видимому, исключает применимость нормы к подобным спорам; во всяком случае, при традиционном понимании субъективной добросовестности.
Наконец, случай дяди Федора.
Возможно, это наиболее интересный случай для применения правила о приобретении собственности по давности. Должен ли сквоттер получить собственность, открыто и непрерывно прожив в доме 15 лет (или столько, сколько требуется в данной юрисдикции) при отсутствии претензий со стороны собственника?
На мой взгляд, ответ положительный: это и есть прототипический пример давностного владения, за которое надо давать собственность. Но можно ли сказать, что дядя Федор владеет домом «добросовестно»? Ведь он должен понимать, что никаких юридических претензий на дом у него нет!
Или это какая-то другая добросовестность?
***
На мой взгляд, реквизит «добросовестности» в норме о приобретении собственности по давности лишний.
Задача правила о давностном владельце двоякая: (1) пресечь уходящие в дурную бесконечность споры и (2) отдать имущество тому, кто больше других заинтересован в его использовании. Это отвечает основной цели гражданского права: обеспечить экономическую эффективность гражданского оборота.
Однако реквизит добросовестности (понимаемой в традиционном смысле) делает невозможным разрешение этих задач в значительном числе, а, может быть, и в большинстве практически интересных случаев.
По сути, правило будет применимым лишь при наличии содержательного спора о праве между владельцем и «титульным собственником». Между тем наиболее типичный давностный владелец – условный дядя Федор – остается вообще без поддержки правопорядка.
В Англии и большинстве штатов США никакой «добросовестности» для приобретения недвижимости по давности не требуется. Нужно лишь открыто и непрерывно владеть имуществом вопреки интересам исходного собственника.
Вот как один из американских судов разъясняет стандарт поведения, который ожидается в Америке от давностного владельца, и который дает ему право на приобретение собственности по давности.
Давностный владелец «должен развернуть свой флаг над участком и держать его поднятым, чтобы собственник мог увидеть, если пожелает, что враг вторгся в его владения и водрузил знамя завоевания».
“The disseisor ‘must unfurl his flag on the land, and keep it flying, so that the owner may see, if he will, that an enemy has invaded his domains, and planted the standard of conquest.’”
Robin v. Brown, 308 Pa. 123, 126 (Pa. 1932)
Такое враждебное владение вряд ли имеет смысл характеризовать как «добросовестное»…
***
Что же делать российскому правопорядку, если он желает эффективно решать задачи о давностном владении?
Здесь есть два возможных выхода.
Во-первых, поправить закон, устранив реквизит добросовестности. Эта идея реализована в проекте реформы вещного права ИЦЧП.
Во-вторых, пока это не сделано, судам стоит ограничительно толковать понятие добросовестности в норме о приобретательной давности. (А злопыхатели скажут – выхолостить понятие добросовестности!)
То есть не требовать от владельца незнания «об отсутствии основания возникновения у него права собственности», как опрометчиво предложил Пленум в 2010 году, а ограничиться какими-нибудь более расслабленными критериями.
Если владелец не является очевидным злодеем, значит, он добросовестный – примерно так.
***
Этот подход не столь абсурден, как может показаться на первый взгляд. Слово «добросовестность» в ГК не имеет единственного значения. Напротив, почти каждый раз оно употребляется в каком-нибудь новом смысле.
Стандарт добросовестности в договорном праве существенно отличается от стандарта добросовестности в корпоративном праве (требования к фидуциарию гораздо жестче, чем к простому контрагенту по договору). И то, и другое — так называемая «объективная добросовестность».
Радикально отличается от них обоих стандарт субъективной добросовестности в норме о добросовестном приобретателе. Требования к нему гораздо мягче: негативные последствия наступают, только если он действительно знает о дефекте полномочий отчуждателя или должен был о нем знать. Причем на него не возлагается слишком тяжкого бремени исследования вопроса о наличии или отсутствии дефекта (во всяком случае, не должно возлагаться, если мы хотим получить эффективную правовую систему).
В принципе, нет никаких оснований полагать, что в статье о приобретательной давности стандарт добросовестности совпадает с каким-либо из трех упомянутых выше стандартов. Вполне возможно, это совершенно отдельный стандарт.
Ведь термин «добросовестность» вообще не имеет фиксированного содержания. По большому счету это всего лишь маркер, указывающий на то, что суду в случае спора следует решать дело не по букве закона, а по справедливости, применив свою разумную дискрецию. Более конкретное значение этому термину придается судебной практикой в конкретных ситуациях исходя из неформальных, то есть, по сути, политико-правовых, соображений.
В рассмотренных ВС делах политико-правовые соображения указывают на то, что дело надо разрешать в пользу истцов. Было бы абсурдом замораживать ситуацию с «ничейными» долями, решая дело в пользу тех, кому эта недвижимость совершенно ни к чему.
Однако буква закона, а, точнее, разъяснений Пленума, вроде бы указывает на то, что дело надо решать против истцов ввиду их субъективной недобросовестности (в традиционном понимании термина). Чувствуя несправедливость этого решения, Коллегия отказывается признать истцов недобросовестными и решает дело в их пользу.
В общем, это решение вполне в духе дискреционного подхода, характерного для споров о добросовестности. На мой взгляд, очевидно, что исход дела получился справедливым. В этом смысле решение Коллегии заслуживает одобрения.
Однако большая претензия к Коллегии заключается в том, что ее определение написано (как это нередко случается) крайне невнятно. Коллегия сперва цитирует позицию Пленума (недобросовестность – это знание об отсутствии оснований возникновения права собственности), затем провозглашает противоположный тезис (знание о том, что собственник другой, само по себе не означает недобросовестности), после чего сразу переходит к резолютивной части.
Ясно, что Коллегия хотела бы подправить неудачную формулу Пленума, не отменяя ее полностью. Но какой именно видится Коллегии улучшенная формула, остается неясной. Собственно, никакой новой формулы Коллегия не приводит.
Задача судов в делах о добросовестности (особенно в таких делах!) – подробно мотивировать свою позицию, разъясняя свое видение добросовестности и политико-правовые причины такого видения. И уж во всяком случае это относится к высшим судам, акты которых являются образцом для всех нижестоящих судов. Таким образом понятие добросовестности кристаллизуется в судебной практике, и правовая определенность возрастает.
Если же суды этого не делают, изначально неопределенное понятие «добросовестность» так и остается неопределенным. Нижестоящим судам остается полагаться лишь на свою неограниченную дискрецию. Степень правовой определенности весьма низка, и исходы судебных споров (в данном случае о приобретении собственности по давности) остаются непредсказуемыми.
Вот за это Коллегию стоит покритиковать. Ведь ее задача – не столько справедливое разрешение одного-двух дел на данную тему, которые удалось «дотащить» до ВС, сколько формирование практики нижестоящих судов путем провозглашения правил, пригодных для последующего применения.
Вряд ли можно сказать, что эта задача была решена в данных делах. По сути, единственное провозглашенное Коллегией правило – это то, что определение добросовестности, данное Пленумом, можно всерьез не принимать…
***
А вообще надо сказать, что замысловатые правила о приобретении собственности по давности – это во многом наследие минувших эпох, когда у правопорядка не было в распоряжении развитой системы регистрации прав на недвижимость.
При наличии реестра недвижимости многие вопросы снимаются, и становятся доступными простые и изящные решения многих проблем, в том числе проблемы давностного владения.
Так, в Англии система регистрации прав на недвижимость была введена относительно недавно. В отношении объектов недвижимости (land), собственность на которые до сих пор не зарегистрирована, продолжают действовать старинные правила о приобретении собственности по давности (adverse possession) (срок составляет 12 лет).
Но для зарегистрированных объектов в 2002 году были введены новые правила. Эти правила довольно простые и, намой взгляд, очень разумные.
Естественно, никакого требования о «добросовестности» (что бы это ни значило) сквоттера в законе нет. Стоит заметить, что захват жилой недвижимости в Англии является уголовным правонарушением. Это, однако, никак не влияет на появление у сквоттера права собственности на недвижимость в соответствии с обычными правилами.
Так что в Англии дядя Федор, несомненно, стал бы собственником и дом, и участка. В России правовой определенности в этом вопросе пока нет…
***
