Определение ВС РФ от 08.07.2019 № 305-ЭС16-20931(19) по делу № А40-165525/2014
Я уже писал о том, как в деле о банкротстве компании «Главмосстрой» суд округа отказался утвердить мировое соглашение должника с кредиторами, признав его «заведомо невыполнимым» (ноябрь 2018 г.). Суд тогда прислушался к доводам независимых кредиторов. (Одного из них представляло Адвокатское бюро «Бартолиус».)
Независимые кредиторы ссылались на то, что сомнительное мировое соглашение, по сути, было принято голосами аффилированных с должником кредиторов, многие из которых выкупили требования к должнику уже в процессе его банкротства. По всей видимости, специально для получения контроля над этим процессом!
Весь смысл данного мирового соглашения, предусматривавшего рассрочку платежей на невероятные одиннадцать лет, состоял в том, чтобы оставить с носом независимых кредиторов. В реальности никаких шансов на выполнение условий мирового соглашения все равно не было, так что по-хорошему компанию надо было немедленно банкротить. Во всяком случае, в этом были уверены некоторые независимые кредиторы, поддержанные судом округа (вопреки мнению суда первой инстанции).
Судья Верховного Суда отказала в передаче дела на рассмотрение коллегии ВС, согласившись с аргументами независимых кредиторов и суда округа.
Однако, вопреки обыкновению, на этом процессуальная история спора о мировом соглашении не закончилась.
Воспользовавшись своими законными полномочиями, дело истребовал заместитель председателя ВС О.М. Свириденко. 8 июля 2019 года он выпустил определение, в котором удовлетворил жалобу «Главмосстроя», отменив определение судьи ВС и направив дело на рассмотрение по существу в Судебную коллегию по экономическим спорам ВС.
Теперь Коллегии предстоит разбираться во всех хитросплетениях этого спора…
***
Какова же была мотивировка решения о передаче дела? (На практике такая мотивировка нередко почти без изменений воспроизводится Коллегией при принятии решения по существу дела, так что имеет смысл ее внимательно проанализировать.)
Зампред ВС констатирует, что спорное мировое соглашение по форме и содержанию удовлетворяет требованиям закона. Как и положено, оно было принято большинством голосов кредиторов. Так что с формальностями все в порядке.
Вопрос, однако, в том, действительно ли это соглашение отвечает интересам кредиторов.
Согласно давно устоявшейся судебной практике (которую мы обсудим чуть ниже), если соглашение экономически необоснованно или представляет неоправданные преимущества определенной группе лиц (такой как аффилированные кредиторы), суду не следует его утверждать. Даже если мировое соглашение одобрено собранием кредиторов без каких-либо формальных нарушений!
Но вот вопрос, суд какой инстанции определяет «экономическую обоснованность» и наличие или отсутствие «неоправданных преимуществ»?
Суд первой инстанции (АС города Москвы) счел, что мировое соглашение экономически обоснованно. По заключению суда, «условия мирового соглашения отвечают интересам кредиторов», а «возможность восстановления деятельности должника носит реальный характер». Суд утвердил мировое соглашение.
Суд второй инстанции (АС Московского округа) не согласился с судом первой инстанции. По заключению суда округа, предусмотренные мировым соглашением сроки погашения задолженности (11 лет) «являются экономически необоснованными и носят резко невыгодный характер для независимых кредиторов должника». По мнению суда округа, «кредиторам предложены заведомо невыполнимые со стороны должника условия в связи с чем институт мирового соглашения использован в настоящем деле не как инструмент восстановления платежеспособности должника (реабилитационной процедуры)». Ввиду этого АС МО отменил решение АСгМ и отказал в утверждении мирового соглашения.
Заметим, что суд округа в данном случае был судом второй инстанции, поскольку именно в кассационном суде обжалуются определения об утверждении мировых соглашений (п. 8 ст. 140 АПК). Апелляционное обжалование таких актов не предусмотрено!
Какой же из двух судов прав? Имеет ли вообще право суд округа пересматривать решение суда первой инстанции по вопросу об экономической обоснованности мирового соглашения?
По мнению должника суд округа такого права не имеет! Похоже, к этому выводу присоединяется и зампред ВС.
«По мнению заявителя, суд округа, делая выводы об экономической нецелесообразности и неисполнимости условий мирового соглашения ввиду длительных сроков погашения задолженности перед кредиторами должника, допустил переоценку вывода первой инстанции о возможности восстановления деятельности должника и его платежеспособности в течение 18-24 месяцев в случае утверждения мирового соглашения.
Таким образом, фактически суд кассационной инстанции при рассмотрении дела вышел за пределы своих полномочий, установленных статьями 286, 287 АПК РФ, допустив переоценку фактических обстоятельств дела и доказательств, представленных сторонами.»
Именно на этом основании зампред ВС пересмотрел решение судьи ВС и все же отправил дело на рассмотрение Коллегии.
***
Вернемся на время к вопросу о том, следует ли суду в банкротном процессе утверждать мировое соглашение (и, соответственно, прекращать производство по делу о банкротстве), если это соглашение принято без формальных огрехов, но по своему содержанию экономически неэффективно: является явно неисполнимым, предоставляет должнику чрезмерно большие скидки или рассрочки и т.п. (Кто в курсе проблемы, может пропустить этот раздел.)
В законе подобная ситуация явно не предусмотрена, но высшие суды давно решили этот вопрос в том смысле, что такое мировое соглашение не подлежит утверждению судом.
«Утверждая мировое соглашение, суды должны принимать во внимание, в каких целях заключается мировое соглашение, — направлено ли оно, как это определил законодатель, на возобновление платежеспособности кредитной организации, включая удовлетворение требований вкладчиков, либо используется, например, для того чтобы обеспечить неоправданные преимущества определенной группе кредиторов или владельцам кредитной организации, для пересмотра или продления сроков погашения задолженности перед кредиторами, т.е. применяется не в соответствии с назначением института реструктуризации. При этом суд в силу статьи 10 ГК Российской Федерации может отказать лицу в защите принадлежащих ему прав, если лицо осуществляет эти права исключительно с намерением причинить вред другому лицу.»
Постановление Конституционного Суда РФ от 22.07.2002 N 14-П (п. 7)
«Суд кассационной инстанции отменил определение суда первой инстанции об утверждении мирового соглашения и отказал в его утверждении, мотивировав это тем, что кредиторы в результате мирового соглашения не должны получать существенно меньше того, что они получили бы в результате распределения конкурсной массы. При этом учитываются продолжительность предоставляемой отсрочки, размер инфляции и прочие обстоятельства. Правила Закона о банкротстве, регулирующие принятие решения о заключении мирового соглашения большинством голосов кредиторов, не означают, что такое решение может приниматься произвольно. Установление неразумных сроков погашения задолженности не может считаться нормальным способом расчетов с кредиторами, противоречит смыслу и целям мирового соглашения как процедуры банкротства. Поскольку в силу невозможности выработки единого мнения иным образом Законом предусматривается принуждение меньшинства кредиторов большинством, мировое соглашение в деле о банкротстве должно представлять разумный компромисс между интересами должника и всех его кредиторов и не может приводить к неоправданным отсрочкам в погашении обязательств перед кредиторами.»
Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 20.12.2005 N 97 (п. 18)
«…при утверждении мирового соглашения суду необходимо выяснить, в каких целях заключается мировое соглашение — направлено ли оно, как это определил законодатель, на возобновление платежеспособности должника, включая удовлетворение требований кредиторов, либо применяется не в соответствии с предназначением института мирового соглашения … .¶ Не подлежит утверждению мировое соглашение, условия которого экономически необоснованны.»
«Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2017) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 16.02.2017) (п. 17)
Как явствует из позиций высших судов, суду первой инстанции следует не только проверить, действительно ли за мировое соглашение проголосовало большинство кредиторов и соблюдены прочие формальности, но и по существу оценить мировое соглашение на предмет того, отвечает ли оно лучшим интересам всех кредиторов, включая миноритарных кредиторов.
Это подтверждается и практикой Коллегии по экономическим спорам ВС РФ за последние несколько лет. В целом ряде дел с похожими сюжетами Коллегия отменяла акты нижестоящих судов, утвердивших мировое соглашение в банкротстве, со ссылкой на то, что суды не исследовали надлежащим образом вопрос об исполнимости или экономической оправданности мирового соглашения.[1]
***
Политико-правовые основания такого подхода вполне ясны.
Обычно в банкротстве часть кредиторов явно или неявно аффилированы с должником. Их интересы находятся в остром конфликте с интересами независимых кредиторов. Как правило, аффилированные кредиторы заинтересованы не столько в полном погашении задолженности (в российском банкротстве это практически нереально), сколько в том, чтобы не допустить субординирования своих требований и, самое главное, отвести угрозу привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по долгам банкрота.
Выкупив 51% требований к должнику, аффилированные лица принимают заведомо невыполнимое мировое соглашение с отсрочкой платежей на многие годы (а в идеале – десятилетия), отводя тем самым угрозу расплаты от реальных владельцев бизнеса. Ну а там либо ишак сдохнет, либо падишах…
Все это отнюдь не отвечает интересам независимых кредиторов! Возможно, наилучшим для них шагом была бы немедленная ликвидация должника с распродажей его имущества, а при наличии оснований – и с привлечением контролирующих лиц к субсидиарной ответственности. Это и было бы экономически эффективным решением, но аффилированные лица на такое никогда не пойдут.
В корпоративном праве сходные проблемы решаются при помощи концепции сделок с заинтересованностью (которые подлежат одобрению исключительно незаинтересованными участниками). Однако в банкротном праве ничего подобного пока нет. Аффилированные с должником кредиторы участвуют в голосовании на общем основании. (Если только не доказано, что их требования имеют «корпоративный» характер; но это тема для отдельного разговора.)
А раз так, то единственный разумный вариант защиты независимых кредиторов-миноритариев – возложение на суды обязанности контроля экономической эффективности мировых соглашений!
***
Однако все это не отвечает на вопрос о том, суды каких инстанций правомочны исследовать вопрос экономической эффективности мирового соглашения. Попробуем разобраться в этой проблеме.
Если суд первой инстанции утвердил мировое соглашение, вообще не исследовав вопрос о его экономической эффективности, это ошибка в вопросе права (суд не применил подлежащую применению правовую норму). Такую ошибку правомочен исправить суд любой вышестоящей инстанции, включая как суд округа, так и Коллегию ВС.
Именно таков сюжет трех из четырех процитированных выше дел Коллегии: суды двух инстанций одобряют мировое соглашение, вообще не анализируя его на предмет экономической эффективности; Коллегия замечает эту ошибку и направляет дело на новое рассмотрение. В четвертом деле (дело ЗАО «Судоверфьрыба) сюжет немного иной, и к нему мы вернемся чуть позже.
Но что если суд первой инстанции исследовал вопрос об экономической эффективности соглашения и пришел к выводу, что оно эффективно, а вышестоящий суд с ним не согласен? Имеет ли право вышестоящий суд отменить решение нижестоящего?
***
Как известно, в кассации суды решают лишь вопросы права, но не вопросы факта. К какой из этих двух категорий относится вопрос об «экономической обоснованности» мирового соглашения?[2]
Вопросы факта – это вопросы о состоянии окружающего мира, в том числе о состоянии сознания обитателей этого мира. Например, вопрос о сумме причиненных истцу убытков или о наличии умысла ответчика на причинение вреда. Такие вопросы разрешаются на основании исследования и оценки доказательств.
Решение вопросов факта не требует от принимающего решение лица какой-либо юридической подготовки, они решаются на основании жизненного опыта. В традиционной англо-американской модели правосудия такие вопросы решали (а отчасти и сейчас решают) присяжные. Вопросы факта в Англии и США решаются в суде первой инстанции (а в России еще и в апелляции). Вышестоящие суды непригодны для разрешения вопросов факта, так как они не производят непосредственного исследования доказательств (туда не вызывают свидетелей и т.п.).
Говорят, факты – упрямая вещь. Можно сказать, что и вопросы факта – тоже упрямая вещь, ведь они не поддаются пересмотру в высших судебных инстанциях! (Есть некоторые исключения, но об этом чуть позже.)
Вопросы права – это вопросы о правовых последствиях фактов. Эти вопросы разрешаются при помощи правового и логического анализа. Правовая норма сопоставляет определенному набору фактов (гипотезе нормы) определенные правовые последствия (диспозицию нормы). Например, по общему правилу виновное причинение вреда влечет возмещение причиненного вреда. Вопрос о том, при каких условиях у ответчика возникает обязанность возместить ущерб истца, – это вопрос права.
Решение вопросов права требует юридической подготовки. Такие вопросы решают судьи любых инстанций. Если нижестоящий судья совершил ошибку в вопросе права (скажем, не исследовал вопрос о вине причинителя вреда), апелляционный судья может и должен его поправить. Именно вышестоящие суды наилучшим образом приспособлены к разрешению вопросов факта, поскольку там работают наиболее квалифицированные судьи. Во всяком случае, в идеале.
Однако с этой классификацией («вопросы факта – вопросы права») есть серьезная проблема. Некоторые вопросы не укладываются в нее бесспорным образом.
Дело в том, что некоторые вопросы требуют одновременно и оценки доказательств, и правовой квалификации. Таковы, например, вопросы о том, являются ли принятые причинителем вреда меры предосторожности «разумными», самооборона «необходимой» и т.п. По-видимому, сюда же можно отнести и вопрос об «экономической обоснованности» мирового соглашения. Такие вопросы предполагают не столько установление состояния материального мира, сколько вынесение оценочного суждения об этом состоянии.
В англо-американской системе такие вопросы традиционно решали присяжные, и в этом смысле эти вопросы – вопросы факта. Но многие правоведы, а также некоторые суды, предпочитают говорить, что это не чистые вопросы факта, а «смешанные» вопросы факта и права. То есть при их разрешении нужно одновременно установить и некие «элементарные факты» (например, высоту установленного ответчиком защитного ограждения), и оценить эти элементарные факты (например, определить, было ли это ограждение «разумной» мерой предосторожности).
В российском правоведении термин «смешанный вопрос факта и права» почти неизвестен. Однако я его буду далее использовать, поскольку двухчленная дихотомия «вопрос факта – вопрос права», на мой взгляд, далеко не всегда работоспособна.
***
В англо-американской правовой системе у апелляции, которая там примерно соответствует нашей кассации, есть несколько принципиально доступных вариантов для пересмотра «смешанных» вопросов факта и права (требующих оценочного суждения), разрешенных судом первой инстанции. (Правда, не все суды признают такую классификацию, некоторые традиционно делят разрешаемые вопросы лишь на вопросы факта и вопросы права.)
Во-первых, апелляционный суд имеет право пересматривать разрешенный судом первой инстанции вопрос факта, если сочтет, что нижестоящий суд совершил «явную ошибку» (clear error / plain error). То есть вышестоящий суд не просто не согласен с нижестоящим судьей, а считает, что налицо грубая и очевидная ошибка с его стороны. Таким образом, апелляционный суд может признать спорный вопрос вопросом факта и сказать, что судья первой инстанции совершил «явную ошибку».
Во-вторых, если апелляционный суд признает вопрос «смешанным», он может сказать, что «элементарные факты» он не пересматривает, но правовую оценку на их основе делает заново, и в этой оценке он не согласен с нижестоящим судом. (Например, высоту забора нижестоящий суд установил корректно, но сделал ошибочный вывод о «разумности» этой меры предосторожности.)
В-третьих, апелляционный суд может, не пересматривая вопрос факта как таковой, указать на ошибку нижестоящего суда по вопросу процессуального права в части доказывания данного факта. Вопросы права пересматриваются в апелляции «заново» (de novo), то есть без какого-либо почтения к мнению нижестоящего суда. Чаще всего в подобных ситуациях апелляция ссылается на то, что нижестоящий суд неправильно распределил бремя доказывания. Таким образом, апелляционный суд может признать спорный вопрос вопросом факта и, не пересматривая его по существу, отправить дело на новое рассмотрение со ссылкой на нарушение процессуальных правил.
***
Что касается кассации в российских арбитражных судах, она, согласно букве закона, правомочна пересматривать решения нижестоящих судов на двух основаниях: (1) несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам; (2) нарушение или неправильное применение судом норм материального или процессуального права.[3]
Со вторым из оснований все ясно: кассация, разумеется, может исправлять ошибки нижестоящих судов в вопросе права. Что касается первого основания, оно, по-видимому, дает возможность пересмотра как минимум «смешанных» вопросов права и факта, разрешенных нижестоящими судами.
Например, если вывод суда о «разумности» принятых ответчиком защитных мер не соответствует имеющимся в деле доказательствам (скажем, результатам измерения высоты забора), кассационный суд может этот вывод пересмотреть. Думается, то же самое относится и к вопросу об «экономической обоснованности» мирового соглашения в банкротстве.
Кроме того, у кассационного суда есть возможность отменить решение нижестоящего суда по вопросу факта, сославшись на то или иное нарушение правил доказывания.
Как известно, с 2014 года в арбитражной судебной системе появилась еще и «вторая кассация», роль которой играет Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ. У нее основания для пересмотра еще более узкие. Это «существенные нарушения» норм материального или процессуального права.[4] Ни о каком «несоответствии выводов доказательствам» здесь речи уже не идет.
Таким образом, если Коллегия желает отменить выводы нижестоящих судов по вопросу факта (или по «смешанному» вопросу права и факта), ей остается лишь ссылаться на нарушение правил доказывания. Нередко Коллегия в подобных случаях заявляет, что нижестоящие суды ошиблись в распределении бремени доказывания, возложив его не на ту сторону, на которую нужно.[5]
***
Итак, вопрос об экономической обоснованности мирового соглашения следует считать «смешанным» вопросом факта и права.
Исходя из сказанного выше, представляется, что в российской арбитражной системе первая кассация (суд округа) правомочна пересмотреть вывод нижестоящего суда по «смешанному» вопросу права и факта со ссылкой на то, что выводы нижестоящего суда не соответствуют имеющимся в деле доказательствам. Первая кассация также может отменить решение «смешанного» вопроса нижестоящим судом в случае нарушения последним процессуальных правил доказывания.
Вторая кассация (Коллегия ВС) может отменить вывод нижестоящих судов по такому «смешанному» вопросу лишь в случае нарушения процессуальных правил.
***
Здесь стоит вкратце обсудить упомянутое выше дело ООО «Судоверфьрыба»,[6] посвященное экономической обоснованности мирового соглашения в банкротстве. Мировое соглашение было принято единственным мажоритарным кредитором должника (обществом с долей чуть больше 50%) вопреки бурным возражениям миноритарного кредитора (банка с долей примерно 40%). В отличие от трех других процитированных выше дел ВС, в данном деле нижестоящие суды явным образом обсуждали вопрос экономической обоснованности соглашения в своих актах.
Нижестоящие суды первой и кассационной инстанций единодушно пришли к выводу, что данное «мировое соглашение представляет собой разумный компромисс между интересами должника и его кредиторов, имеет своей целью восстановление платежеспособности должника». Суды сослались на то, что миноритарный кредитор (банк) не предоставил доказательств неразумности мирового соглашения, и утвердили это соглашение.
Здесь стоит сказать, что соглашение предусматривало списание половины (!) долга и рассрочку платежей на 15 (!) лет. Суды проигнорировали аргументы банка, по мнению которого столь льготные условия мирового соглашения были явно неоправданными, но даже при этом все равно не давали реальной возможности восстановления платежеспособности должника.
Может показаться, что если вопрос об экономической обоснованности мирового соглашения – это вопрос факта (или даже «смешанный» вопрос), то он не подлежит пересмотру во второй кассации. Однако Коллегия ВС, похоже, так не думает.
Коллегия ВС отменила акты нижестоящих судов, традиционно сославшись на нарушение ими правил доказывания. По словам Коллегии, суды ошибочно возложили бремя доказывания неразумности соглашения на банк. На самом деле после выдвижения банком упомянутых выше аргументов это бремя перешло на должника и мажоритарного кредитора!
«По мнению судебной коллегии, приведенные возражения относительно экономической обоснованности условий мирового соглашения убедительным образом ставят под сомнение целесообразность его заключения, в связи с чем бремя опровержения названных возражений должно было перейти на конкурсного управляющего и общество, настаивавших на заключении мирового соглашения.»
Таким образом, формально не переоценивая доказательств, коллегия нашла возможность отменить вывод нижестоящих судов об экономической обоснованности мирового соглашения, с которым (выводом) она была не согласна.
***
Ну а теперь, обремененные всеми этим познаниями, вернемся к интересующему нас делу о мировом соглашении в деле о банкротстве «Главмосстроя».
Напомню, что суд первой инстанции пришел к выводу о разумности условий мирового соглашения и утвердил это соглашение, а суд округа с выводом нижестоящего суда не согласился и отменил его решение об утверждении соглашения.
Зампред ВС направил дело на пересмотр в Коллегию ВС, сочтя, что суд округа «вышел за пределы своих полномочий», поскольку «допустил переоценку фактических обстоятельств дела и доказательств».
По-видимому, в отличие от позиции Коллегии в деле «Судоверфьрыбы», зампред ВС не считает, что приведенные миноритарными кредиторами аргументы насчет явной экономической необоснованности условий мирового соглашения «ставят под сомнение целесообразность его заключения» и переносят «бремя опровержения названных возражений» на должника и мажоритарных кредиторов.
Насколько можно понять из текста судебного акта, суть позиции зампреда ВС сводится к тому, что вопрос об экономической обоснованности мирового соглашения является чистым вопросом факта, который ни при каких обстоятельствах не подлежит пересмотру в кассации.
Как обсуждалось выше, это, как представляется, не вполне соответствует букве процессуального закона, позволяющее суду округа пересматривать выводы нижестоящего суда, если они не соответствуют «фактическим обстоятельствам» и «имеющимся в деле доказательствам». В реальности кассационные суды нередко пересматривают решения нижестоящих судов по «смешанным» вопросам факта и права, требующим вынесения судом оценочных суждений.
Однако, несомненно, последнее слово по поводу того, подлежит ли тот или иной вопрос пересмотру в (первой) кассации, принадлежит Верховному Суду. То есть, применительно к экономическому правосудию, Судебной коллегии по экономическим спорам (формально Президиуму ВС, но он в экономические дела почти не вмешивается). Как суд последней руки, ВС имеет практическую возможность установить любое процессуальное правило по своему усмотрению, даже если оно не вполне соответствует букве закона.
В связи с этим имеет смысл отвлечься от голой буквы закона и теоретических классификаций («вопрос права – вопрос факта»), а вместо этого по существу обсудить, какое решение рассматриваемой нами проблемы является оптимальным, исходя из политико-правовых соображений.
***
Вопрос об экономической обоснованности мировых соглашений в банкротстве, иначе говоря, об их справедливости по отношению к независимым кредиторам, является весьма актуальным для российского банкнотного права и болезненным для независимых кредиторов. От корректной оценки судами таких соглашений во многом зависит работоспособность российского банкротного права в целом.
Эффективная судебная система подразумевает наличие некоторых возможностей по исправлению судебных ошибок. Напомню, что для обычного искового процесса в арбитражных судах законодатель предусмотрел целых пять (!) судебных инстанций, видимо, полагая, что чем больше инстанций, тем правильнее будет конечное решение. Пять инстанций, быть может, и перебор (в Англии и США неплохо обходятся тремя), но все же ошибки желательно как-то исправлять.
На практике суды первой инстанции нередко ошибаются при утверждении мировых соглашений в банкротстве. Во всяком случае, ошибки в их решениях видят суды кассационной инстанции, которые порой отменяют акты судов первой инстанции, ссылаясь на то, что вывод об экономической обоснованности соглашения не следует из имеющихся в деле доказательств.[7]
Лишить суды округов такой возможности означало бы оставить независимых кредиторов вообще без защиты от судебных ошибок, а равно и от судебных злоупотреблений. Ведь в апелляции определение об утверждении мирового соглашения не обжалуется. И если вывод об экономической обоснованности мирового соглашения нельзя пересмотреть в первой кассации, то его тем более нельзя пересмотреть во второй кассации, а также и в надзоре.
Следуя предложенной зампредом ВС логике, получается, что если суд первой инстанции хотя бы формально упомянул проблему экономической обоснованности мирового соглашения и написал, что оно обоснованно, то изменить это решение уже никак нельзя. Даже когда вывод суда первой инстанции очевидно абсурден! Или, как выразился один американский апелляционный судья, «воняет, как дохлая рыба пятинедельной давности».[8]
Кажется, позиция зампреда ВС подрывает правомочия в том числе и самого ВС… (Ну разве что высшему суду остается придумать какую-нибудь новую доказательственную презумпцию; но сейчас не об этом.)
Между тем нет очевидных оснований полагать, что лишь судья первой инстанции в состоянии оценить экономическую оправданность мирового соглашения, а кассационные судьи (будь то первая или вторая кассация) на это принципиально не способны.
Вряд ли предложенный зампредом ВС подход способствует повышению эффективности российской судебной системы. Скорее он открывает ящик Пандоры, создавая обширные возможности для злоупотреблений со стороны аффилированных лиц компаний-банкротов.
Коллегии ВС, куда было передано дело, есть над чем задуматься. Должен ли существовать какой-то механизм исправления ошибок судов первой инстанции по вопросу экономической эффективности мировых соглашений? Эта проблема заслуживает детального анализа. Не стоит решать ее сгоряча при помощи простой ссылки на недопустимость «переоценки фактических обстоятельств» в кассации.
Ведь является ли экономическая обоснованность мирового соглашения «фактическим обстоятельством» — это большой вопрос…
***
[1] Определения СКЭС ВС РФ от 17 мая 2016 г. N 305-ЭС16-1045 (дело ООО «Энерготехмонтаж 2000»); от 19 декабря 2016 г. по делу N 305-ЭС15-18052(2) (дело С.Д. Галкина); от 30 марта 2018 г. N 305-ЭС17-19680 (дело ООО «Ток-Строй»); от 16 августа 2018 г. N 303-ЭС15-10589(2) (дело ЗАО «Судоверфьрыба»).
[2] Подробное обсуждение разграничения между вопросами факта и права см. в следующей статье: Будылин С.Л. Вопрос права или вопрос факта? Доказывание и кассация // Вестник ФАС Уральского округа. 2014. № 2. С. 79-124.
[3] Ч. 1 ст. 288 АПК РФ (формулировка сокращена).
[4] Ч. 1 ст. 291.11 АПК РФ.
[5] Так, например, в одном из официальных обзоров практики ВС читаем: «Если конкурсный кредитор обосновал существенные сомнения, подтверждающие наличие признаков мнимости у сделки, совершенной должником и другим конкурсным кредитором, на последних возлагается бремя доказывания действительности сделки». П. 20 Обзора судебной практики ВС РФ № 5 за 2017 г., утвержденного Президиумом ВС РФ 27.12.2017; цитируется Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 11.09.2017 № 301-ЭС17-4784.
[6] Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 16.08.2018 N 303-ЭС15-10589(2) по делу N А24-5756/2011.
[7] См., например: Постановления Арбитражного суда Северо-Западного округа от 17.04.2017 N Ф07-1615/2017 по делу N А56-4685/2013 («из материалов дела … не следует, что должник … представил доказательства, из которых бы следовало достоверное обоснование … реального размера удовлетворения требований кредиторов в предложенной должником процедуре (мировое соглашение)»); от 09.04.2019 N Ф07-2570/2019 по делу N А56-76970/2015 («конкурсным управляющим … приводились доводы о возможности возобновления ранее осуществлявшейся должником хозяйственной деятельности, однако указанные доводы также не подтверждены какими-либо доказательствами»); от 07.08.2018 N Ф07-8342/2018 по делу N А21-7772/2016 («[д]олжником не представлены доказательства изменения (улучшения) его имущественного положения, … а также не подтверждена возможность исполнить мировое соглашение … на предложенных условиях»).
[8] В судебном акте Седьмого Апелляционного суда США стандарт пересмотра «явная ошибка» поясняется следующим образом: «Для признания явно ошибочным решение [суда первой инстанции] не просто должно представляться нам «возможно» или «вероятно» неправильным; оно должно … вонять как дохлая рыба пятинедельной давности». (To be clearly erroneous, a decision must strike us as more than just maybe or probably wrong; it must, as one member of this court recently stated during oral argument, strike us as wrong with the force of a five-week-old, unrefrigerated dead fish.) Parts and Elec. Motors, Inc. v. Sterling Elec., Inc., 866 F.2d 228, 233 (7th Cir. 1988) (by Chief Judge Bauer).
Источник: https://zakon.ru/blog/2019/07/19/delo_o_mirovom_soglashenii_ili_yaschik_pandory_s_aromatom_ryby
