Дело о дружбе врозь

Деликтная ответственность директора перед контрагентами компании

 

Contex Drouzhba Ltd v Wiseman & Anor [2006] EWHC 2708 (QB) (03 November 2006); [2007] EWCA Civ 1201 (20 November 2007)

– Вот тогда, – вмешался присутствовавший при этом разговоре мистер Микобер, – благодарение небу, я, несомненно, хорошо устроюсь и заживу прекрасно, совсем по-другому, если… если… одним словом, если счастье улыбнется.

Ч. Диккенс

***

​Статья в Вестнике гражданского права. С любезного разрешения редакции опубликована здесь.

Будылин С.Л. Дело о дружбе врозь, или Деликтная ответственность директора перед контрагентами компании // Вестник гражданского права. 2020. № 1. 

***

​Отвечает ли лично директор компании перед контрагентом компании за нарушение компанией договора? По общему правилу нет, но есть исключения. Одно из таких исключений, признаваемых английским правом, – когда компания в лице директора принимает на себя заведомо неисполнимые договорные обязательства. Это квалифицируется как обман, за который отвечает и компания, и лично директор. В статье рассматривается английский кейс на эту тему.

***

В этом деле, дошедшем до Апелляционного Суда Англии и Уэльса, решался вопрос о том, можно ли привлечь директора компании к прямой ответственности перед контрагентом. Директор подписал договор, в котором компания обязалась оплачивать выполненные подрядчиком заказы. Однако впоследствии расплатиться с подрядчиком компания не смогла. Отвечает ли за это директор?

Как установил суд, в данном случае директор знал, что компания была неплатежеспособна в момент подписания договора, то есть обязательство оплаты заказов было заведомо невыполнимым. Вывод судов – контрагент был обманут, и к деликтной ответственности за обман можно привлечь не только компанию (сторону по договору), но и ее директора (подписавшего договор, зная о его невыполнимости).

***

Судились два контрагента: болгарская компания предъявила иск английской компании, а заодно и ее директору как соответчику. Предыстория иска была следующая.

В Варне еще в социалистические времена работала крупная швейная фабрика «Дружба». После мирной революции 1990 года и последующей либерализации болгарской экономики фабрика отчаянно нуждалась в заказах.

Спасение пришло из-за рубежа. Одним из крупнейших клиентов фабрики стала английская фирма Scott Daniel Limited. Сотрудничество выглядело следующим образом: английская фирма поставляла ткань и фурнитуру; болгарская фабрика шила из материала заказчика мужские костюмы и отправляла их в Англию; английская фирма оптом продавала костюмы розничным торговцам в самых разных уголках мира, от Исландии до Африки.

В 1997 году швейную фабрику приватизировал один из ее бывших топ-менеджеров, управлявший фабрикой еще в социалистические времена (как сказали бы у нас, «красный директор»). Новый хозяин зачем-то – возможно, из любви к красивым иностранным словам – дал приватизированной организации новое имя: «Контекс-Дружба». Эта организации и стала впоследствии истцом по делу.

Проанализировав финансовое состояние своей фабрики, новый акционер обнаружил, что английская фирма – один из крупнейших клиентов фабрики, но расплачивается по счетам она с большими задержками, причем задолженность все время накапливается. Частное предприятие с таким положением мириться не могло. Тем более, что на только что приватизированную фабрику наседали ее собственные кредиторы!

Начались тяжелые переговоры с англичанами. Фабрика предоставляла недисциплинированному заказчику все новые и новые отсрочки и рассрочки, но все без толку. Долг время от времени частично погашался, а потом снова начинал накапливаться…

***

Однако отказаться от верных английских заказов у фабрики не хватало духу. Тем более от сотрудничества не мог отказаться заказчик. Английская компания находилась не в лучшей финансовой форме, и в долг ей давно не верил никто, кроме болгар.

В 1998 году был достигнут некий компромисс. Компания погасила значительную часть долга перед фабрикой, оставшись должна лишь 75 тыс. фунтов. Кроме того, было подписано «рамочное соглашение» между компанией и фабрикой, в котором говорилось, что фабрика, при условии поставки тканей фурнитуры, берется шить до трех тысяч костюмов в месяц.

В ответ заказчик обещал, что платежи в адрес фабрики по предусмотренным соглашением расценкам будут осуществляться не позднее, чем через 30 дней после поставки.

Именно это непримечательное, казалось бы, положение договора и стало впоследствии предметом скрупулезного анализа со стороны английских судов. От компании договор подписал ее директор Рональд Вайсман. Он же был, по сути, ее контролирующим лицом, хотя у компании также были другие акционеры и директора.

Увы, и после подписания рамочного соглашения ситуация не улучшилась. Долг, несмотря на соглашение, по-прежнему продолжал накапливаться! Фабрика не решалась окончательно разорвать отношения с английской фирмой, но с 1999 года стала шить для нее костюмы исключительно по предоплате.

***

Между тем еще в 1997 году директор Scott Daniel Limited – очевидно, предвидя неизбежные проблемы, такие как блокирование счетов, – приобрел еще одну компанию, дав ей похожее имя: Scott Daniel (Menswear) Limited. Болгарскому контрагенту он сказал, что произошел ребрендинг, и тот не обратил на это никакого внимания. Физически весь процесс производства, транспортная логистика и даже бланки счетов остались прежними, но расчеты стали производиться через банковские счета новой компании.

Исходная компания (Scott Daniel) в 1999 году перестала сдавать предписанную законом отчетность. Через некоторое время она была официально исключена из реестра компаний. По-видимому, формальной процедуры банкротства не проводилось; во всяком случае, в рассматриваемых судебных актах об этом ничего не говорится. Тем временем компания-двойник была переименована на иностранный манер в Lucci Del Marco Limited (после чего продержалась в реестре еще несколько лет).

Наконец к концу 2001 года все платежи из Англии окончательно прекратились, а с ними и былая интернациональная дружба между английской и болгарской компаниями. На этот момент сумма долга по уже осуществленным поставкам достигла 230 тыс. фунтов, плюс на складе в Болгарии зависло неоплаченных костюмов на 60 тыс. фунтов.

«Контекс-Дружба» предъявила иск на полную сумму долга английской компании Lucci Del Marco, которая на тот момент еще существовала. Но уже было понятно, что много с нее не возьмешь, так что болгарам оставалось лишь требовать денег с того человека, который стоял за обеими английскими компаниями, то есть с Рональда Вайсмана. Его «Дружба» назвала в качестве соответчика.

Вопрос о том, можно ли привлечь директора к ответственности по долгам его компании, причем вне рамок банкротства компании, и стал ключевым вопросом этого судебного дела…

***

Казалось бы, речь в данном деле идет об иске из нарушения договора. Однако в Англии привлечь директора компании к ответственности по договорным обязательствам компании как минимум затруднительно. В понимании англичан, договорные отношения существуют лишь между сторонами договора (privity of contract), а потому и третьи лица, такие как директор компании, по договорному иску отвечать не могут.

В США в подобных случаях суды относительно легко «снимают корпоративную вуаль» с корпораций, находящихся под полным контролем своего акционера или директора и использующихся им для каких-то ненадлежащих целей. Однако английские суды считают «снятие вуали» слишком грубым инструментом, нарушающим фундаментальные принципы английского корпоративного права, и практически никогда не прибегают к этому экстремальному средству, тем более в договорных спорах.

Однако это не значит, что директор всегда свободен от ответственности. Просто англичане предпочитают более тонкие инструменты. Важнейшим из таких инструментов является привлечение директора к деликтной ответственности на том или ином основании.

Один из возможных вариантов – привлечение директора к ответственности за деликт «побуждение к нарушению договора» (procuring/inducing a breach of contract) (такой деликт в Англии признается). Имеется в виду, что директор-деликвент «побудил» собственную компанию нарушить договор.

Однако поскольку директор, действующий от лица компании, — это в некотором смысле «альтер эго» компании, то говорить о таком «побуждении» можно не всегда. Ведь нельзя же самого себя «побудить» к чему-то! Ответственность директора перед контрагентом за «побуждение компании к нарушению договора» возможна лишь в том случае, когда директор нарушает свои фидуциарные или иные обязанности перед компанией – и тем самым перестает быть ее «альтер эго». Во всяком случае, такое правило было сформулировано в одном из недавних дел Высокого Суда Англии и Уэльса.¹

Однако в рассматриваемом нами деле истец выбрал в качестве основания своего иска другой деликт – «обман» (deceit).

Истец заявил, что директор обманул истца, действуя от лица компании. По мысли истца, это означает, что компания и ее директор совместно совершили деликт против истца, умышленно предоставив ему недостоверные заверения о платежеспособности компании. Если так, директор отвечает по деликтному иску об обмане солидарно с компанией.²

Возможно, выбор вида иска объяснялся еще и тем, что сторона договора (Scott Daniel Limited) к моменту судебного разбирательства была уже ликвидирована, так что собственно требования из договора предъявить было некому…

***

Здесь следует сказать несколько слов о существующем в английском праве разграничении между «заверениями» (representations) и «гарантиями» (warranties).³

Если вкратце, «гарантии» – это утверждения о фактах, ставшие частью договора, за достоверность которых сторона отвечает по правилам договорного права. То есть в случае недостоверности утверждения выплачивает пострадавшей стороне убытки, включая упущенную выгоду от неисполненного надлежащим образом договора.

«Заверения» — это внедоговорные утверждения о фактах, сделанные стороной в связи с заключением договора. В случае недостоверности таких заверений (misrepresentation) пострадавшая сторона, вообще говоря, может объявить, что договор аннулирован, то есть недействителен прямо с момента заключения.

Помимо этого, умышленное предоставление недостоверной информации является деликтом «обман» (deceit), за который с виновной стороны можно взыскать убытки по деликтным правилам (не включая упущенную выгоду от аннулированного договора, но зато включая непредвидимые убытки). С неосторожным предоставлением недостоверной информации в связи с договором все несколько сложнее, но в настоящее время и оно признается основанием для взыскания убытков по деликтной модели. Невиновное предоставление недостоверной информации, вообще говоря, не влечет деликтной ответственности.

Отличить заверения от гарантий не всегда просто, поскольку заверения, не будучи частью договора-правоотношения, тем не менее нередко включаются в текст договора-документа. С другой стороны, в случае устного договора его текст в виде документа вообще отсутствует. В подобных случаях утверждения о фактах квалифицируются путем судебной интерпретации.

Когда вопрос о квалификации утверждения спорен, можно предъявить иск с альтернативным основанием (договорным и деликтным), но, разумеется, взыскать сразу два вида убытков за одно и то же нарушение не получится. В какой-то момент придется выбрать одно из оснований.

Кроме того, английское право иногда признает, что из положений договора вытекают некие «подразумеваемые заверения» (implied representations).

Так, считается, что если сторона дает в договоре некое обещание контрагенту (например, заплатить деньги по счету контрагента), то она тем самым неявно заверяет контрагента, что в момент заключения договора она имеет намерение выполнить это обещание.⁴

Этот тезис может показаться пустой игрой слов, но на самом деле его смысл вот в чем. Если впоследствии будет доказано, что сторона не имела такого намерения в своем сознании (то есть заранее знала, что платежа не будет), это будет означать, что сторона виновна в предоставлении недостоверного заверения. То есть отвечает перед контрагентом не только по договорным, но и по деликтным правилам. А это может оказаться тактически выгодно истцу!

Доказать, что именно думал контрагент, бывает непросто, но в принципе ничего невозможного в этом нет. Замечу, что ответственность по договорной модели (в отличие от деликтной) не зависит от того, какие субъективные намерения имела сторона в момент заключения договора: важно лишь ее объективное волеизъявление.

***

Как уже говорилось, в рассматриваемом нами деле истец сформулировал свой иск как деликтный, а именно как иск об обмане (deceit) путем неявного предоставления недостоверных заверений (false implied representations).

По мысли истца, пообещав оплачивать заказы в течение 30 дней, компания неявно заверила его в своей платежеспособности. Более того, с учетом этого положения рамочного договора, каждое последующее размещение заказа было неявным заверением о платежеспособности компании в момент размещения заказа.

Между тем уже в момент заключения рамочного договора, а тем более во время последующего размещения заказов, компания-заказчик была технически несостоятельна. Не было никаких шансов, что компания действительно сможет оплатить размещенные ею заказы. Компания в лице ее директора, несомненно, это хорошо понимала.

А значит, и компания, и ее директор обманули контрагента – следовательно, должны совместно понести деликтную ответственность! Во всяком случае, такова была позиция истца.

***

Оценив представленные сторонами доказательства, судья первой инстанции Ирвин (Mr Justice Irwin) инстанции установил как факт, что компания действительно была неплатежеспособной в момент заключения рамочного договора, и что ее директор действительно это осознавал. То есть суд согласился с фактической картиной, представленной истцом.

Оставалось разобраться, корректна ли предложенная истцом правовая позиция, согласно которой директор в подобной ситуации должен отвечать по деликтному иску об обмане солидарно со своей компанией.

Судья первой инстанции подчеркнул, что вопрос этот не так-то прост. С одной стороны, ключевой принцип корпоративного права – отдельная ответственность компании по ее обязательствам, в том числе деликтным. С другой стороны, ключевой принцип деликтного права – каждый должен отвечать за свои неправомерные действия! Необходимо найти баланс между двумя этими принципами.

По мнению английских судов, директора нельзя привлечь к солидарной ответственности по деликтному обязательству компании, если он всего лишь выполнял свои уставные обязанности, то есть голосовал на собраниях совета директоров. То же относится и к контролирующему акционеру – его нельзя привлечь к солидарной с компанией деликтной ответственности, если он просто голосовал на собрании акционеров. Ну, во всяком случае, почти никогда нельзя привлечь (такая оговорка, без дальнейших уточнений, на всякий случай сделана в одном и цитируемых судьей прецедентов).⁵

Однако если директор или контролирующий акционер действовал иначе, чем через уставные органы, нет причин освобождать его от ответственности за совершенный деликт лишь потому, что он директор или акционер. Необходимо определить его собственную роль в совершении деликта.

Судья указывает на то, что в рассматриваемом деле деятельность компании и ее директора настолько тесно переплетены, что разделить их нет никакой возможности. Директор полностью контролировал деятельность компании. Рамочный договор он подписал лично. Последующие заказы делались либо им лично, либо другими сотрудниками компании по его поручению.

Вывод судьи – в такой ситуации директор и его компания могут быть признаны совместными деликвентами!

***

Стоит заметить, что директор английской компании, очевидно, вовсе не был закоренелым мошенником, изначально замыслившим обман болгарской фабрики. Скорее перед нами неудачливый коммерсант, безуспешно пытающийся поправить плачевное финансовое состояние своего бизнеса.

Когда директор подписывал рамочный договор, вряд ли он так уж хотел обмануть болгар. Наверняка он надеялся на то, что все как-нибудь обойдется. По словам адвоката директора, его доверитель виновен разве что в «микоберизме». (Так в Англии называют, в честь героя Диккенса, склонность к безосновательному оптимизму.) А раз так, нельзя считать директора обманщиком!

Однако у судьи оказалось иное мнение на этот счет.

«Адвокат предлагает мне сделать вывод, что он не был бесчестным человеком, а скорее был, по сути, бедным бизнесменом, который был чрезмерно оптимистичен в отношении своих перспектив. Это был человек, виновный не более чем в микоберизме. На мой взгляд, не обязательно есть противоречие между глупой надеждой, что все образуется, и бесчестностью. Например, вполне может статься, что бизнесмен прибегает к обману, чтобы поддержать свой бизнес на плаву, в безосновательной надежде, что в итоге все будет хорошо. Так, бизнесмен может вести себя подобным образом, если его компания накопила большие долги, которые она не может погасить, но которые, в силу внешних обстоятельств, кредитор не может или не желает предъявить к погашению», — пишет в своем решении судья Ирвин. А это и есть фабула данного дела!

Сколько-нибудь реальных оснований надежды директора не имели. Он знал, что компания расплатиться по долгам не сможет. А значит, директора следует признать виновным в обмане!

***

Оставался еще один тонкий вопрос: о форме заверений.

Разумеется, по общему правилу в иске об обмане не требуется, чтобы недостоверные заверения были предоставлены истцу в письменной или какой-либо иной конкретной форме. Однако существует специальное правило, относящееся к заверениям в отношении третьего лица.

В 1828 году на эту тему Парламент принял писаный закон, известный как «Закон лорда Тентердена» (Lord Tenterden Act).⁶ В интересующей нас части закон и сегодня действует в том же виде.

Там идет речь о предоставлении одним лицом заверения в отношении другого лица (например, о его порядочности или кредитоспособности) для целей получения этим другим лицом кредита, денег или товаров. Согласно закону, деликтный иск из недостоверного заверения такого рода может быть предъявлен только в том случае, когда заверение предоставлено в письменном виде и подписано ответчиком.

По мысли адвокатов ответчика в рассматриваемом нами деле, эта норма исключает ответственность директора по предъявленному иску.

Этот тезис может показаться странным, ведь директор собственноручно подписал рамочное соглашение, неявно заверившее истца в платежеспособности компании. Однако идея адвокатов директора состояла в том, что он подписал документ не в личном качестве, а от имени компании. Поэтому в юридическом смысле заверение подписано не самим г-ном Вайсманом, а компанией!

Английские суды в двух инстанциях со вкусом обсуждают нюансы применения Закона лорда Тентердена к этому не совсем обычному случаю заверений. Именно этот тонкий вопрос дошел до второй инстанции, а в рассмотрении остальных вопросов в апелляции ответчику было отказано.

Судья первой инстанции отказался принять хитроумные аргументы защиты. Ведь, как определил судья, в данном случае имел место обман, совместно совершенный директором и его компанией!

«Если г-н Вайсман обманно подписал документ от имени компании, то и он лично, и компания как юридическое лицо, совершили один и тот же акт обмана в один и тот же момент при помощи одной и той же подписи, дав заверения, что компания кредитоспособна», — к такому выводу пришел судья Ирвин.

Лорд Уоллер (Lord Justice Waller), написавший текст решения Апелляционного Суда, упоминает, между прочим, что британское законодательство о банкротстве предусматривает ответственность директора за совершение сделок от имени компании, являющейся технически несостоятельной.⁷ Однако в данном случае о применении банкротного закона речи не шло.

Что касается Закона лорда Тентердена, для разрешения вопроса о его применимости лорд Уоллер анализирует цели принятия этого закона. По словам судьи, такой целью было вовсе не освобождение некоторых жуликов от ответственности за обман, а лишь обеспечение достоверности доказательств факта предоставления заверения.

Даже если документ, содержащий ложные заверения, подписан директором от имени компании, а не от себя лично, нет никакого резона освобождать директора от ответственности. Ведь сомнения в факте предоставления заверений в данном случае нет!

«Это не означает, что каждый договор, подписанный директором, содержит неявные заверения этого директора. Каждый кейс должен решаться в зависимости от его фактов», – поясняет лорд Уоллер. Но в принципе директор, подписываясь от имени компании, может сделать неявное заверение о кредитоспособности компании.

Каковы же были факты в данном деле?

«Это было рамочное соглашение, и оно содержало обещание оплаты на определенных условиях, на которое истец, конечно же, полагался, принимая последующие заказы, – подчеркнул лорд Уоллер. – Обещание выполнения условий оплаты было неявным предоставлением заверения, что компания в состоянии выполнить эти условия, причем г-н Вайсман знал, что это неправда».

В итоге апелляция решила: судья Ирвин имел все основания признать, что г-н Вайсман в письменном виде предоставил обманное заверение касательно кредитоспособности своей компании, и что этот документ следует считать подписанным самим г-ном Вайсманом, во всяком случае, для целей применения Закона лорда Тентердена.

Апелляция директора по вопросу формы заверения была единогласно отклонена.

***

Что касается суммы убытков, фабрика требовала выплаты 290 тыс. фунтов (задолженность по старым поставкам плюс стоимость сшитых, но не выкупленных костюмов). Однако судья вычел из этой суммы стоимость ткани, оставшейся у фабрики, а также дисконтированную стоимость невыкупленных костюмов, и в результате получил 170 тыс. фунтов. Эта сумма и была взыскана с директора. Апелляция не возражала.

***

Отвечает ли директор (или иное контролирующее лицо) английской компании по ее долгам? Вообще говоря – нет, но в некоторых случаях – да.

Разумеется, по общему правилу компания рассматривается как отдельное юридическое лицо, самостоятельно отвечающее по своим долгам своим же имуществом. Но есть ряд исключений.

В основном эти исключения относятся к банкротному законодательству, и в случае их применимости директор должен сделать вклад в конкурсную массу.

Но иногда директор может и напрямую привлекаться к ответственности перед кредитором компании. Обычно привлечение к ответственности лично директора интересно для кредитора, когда сама компания неплатежеспособна, но проведение полноценной банкротной процедуры по каким-то причинам неэффективно или невозможно.

Возникает искушение назвать такие исключения «снятием корпоративной вуали». Однако английские суды в этих терминах не мыслят. Точнее, такой термин в английском праве существует, но к этой экстремальной мере, то есть к прямолинейному отождествлению обязательств компании и ее контролирующего лица, английские суды сегодня практически никогда не прибегают. Для достижения тех же целей используются более тонкие инструменты.

Одним из важнейших инструментов такого рода является привлечение директора к деликтной ответственности, при наличии на то оснований. Каковы же эти основания?

Если речь идет о нарушении договора компанией, то возможным методом привлечения директора к ответственности является предъявление ему деликтного иска о «побуждении к нарушению договора». Однако для этого надо доказать некую дополнительную степень упречности действий директора, а именно, что он неисполнением данного договора нарушил свои обязанности перед компанией. (Например, причинил ущерб ее деловой репутации или навлек на нее серьезные административные санкции.)⁸

Если же речь идет о деликтном обязательстве компании, то директора иногда можно привлечь к ответственности как соответчика, то есть как деликвента по тому же правонарушению. Для этого нужно, чтобы противоправные действия были совершены лично директором или по его указанию.⁹

Помимо теории совместного деликта, возможны и некоторые другие основания прямой деликтной ответственности директора перед недобровольным кредитором компании: «побуждение к нарушению права, предусмотренного писаным законом» (procuring an infringement of a statutory right),¹⁰ «сговор на причинение вреда неправомерными средствами» (conspiracy to injure by unlawful means)¹¹ и другие, но мы их здесь не обсуждаем.

В рассмотренном нами деле речь шла о деликтной ответственности за обман. Суд пришел к выводу, что подписав от имени компании соглашение с обещанием своевременной оплаты заказов, директор заверил контрагента в платежеспособности компании. Однако в этот момент директор уже точно знал, что компания несостоятельна, то есть аккуратно оплачивать заказы не сможет. Подпись директор на соглашении суды рассматривали одновременно и как подпись «компании», и как личную подпись директора.

Вывод судов – контрагента обманули, причем деликт был совершен совместно компанией и ее директором, а потому оба отвечают за убытки контрагента солидарно!

Стоит добавить, что суды не сочли оправданием для директора то, что он в момент заключения договора искренне надеялся как-нибудь поправить ситуацию и расплатиться с контрагентом. Эти надежды, по заключению судов, не имели реальных оснований. А потому следует признать, что директор совершил умышленный обман контрагента!