Сторож караулил стройплощадку в Брянске. Грабитель приехал на стройплощадку на автокране, чтобы похитить арматуру. Поскольку в заборе была огромная дыра, то проникнуть на стройку не было проблемой. Сторож пытался помешать грабителю, и тот убил сторожа несколькими ударами ножа. У сторожа остались вдова и двое детей.
Грабителя потом посадили на 20 лет. Соцстрах выплатил вдове 1 миллион рублей по страховке. С грабителя взыскали в пользу вдовы еще миллион в качестве компенсации морального вреда (впрочем, удастся ли эти деньги получить, большой вопрос).
Кроме того, вдова и дети обратились с иском к работодателю сторожа. Они полагали, что работодатель тоже виноват в его смерти (поскольку не заделал дыру в заборе). А потому должен компенсировать причиненный им моральный вред: физические и нравственные страдания, причиненные потерей мужа и отца. Сумму компенсации они оценили как 1 миллион каждому.
Суды в двух инстанциях отказали в иске, но ВС вернул дело на новое рассмотрение. После этого суд первой инстанции удовлетворил иск частично, взыскав с работодателя в общей сложности 750 тысяч (250 тысяч каждому), а суд второй инстанции утвердил это решение. Затем дело снова дошло до ВС: вдова и дети считали взысканную сумму недостаточной.
***
Судебная коллегия по гражданским делам написала необычайно подробное определение по этому делу (15 страниц).
Коллегия полностью цитирует все нормы закона, относящиеся к моральному вреду, а также ряд позиций Пленума ВС. В одном из постановлений Пленума явно сказано, что «моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников», а также перечисляются факторы, подлежащие учету при оценке морального вреда.
«При рассмотрении требований о компенсации причинённого гражданину морального вреда необходимо учитывать, что размер компенсации зависит от характера и объема причиненных истцу нравственных или физических страданий, степени вины ответчика в каждом конкретном случае, иных заслуживающих внимания обстоятельств и не может быть поставлен в зависимость от размера удовлетворенного иска о возмещении материального ущерба, убытков и других материальных требований. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (пункт 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»).»
В более свежем постановлении Пленума приводится еще ряд факторов (ну, или, может быть, те же факторы, выраженные немного другими словами).
«Как разъяснено в пункте 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 … , при рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических и нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.»
Затем Коллегия ссылается на позицию ЕСПЧ, согласно которой не существует стандарта оценки морального вреда, но национальные суды должны мотивировать свою оценку .
«В постановлении Европейского Суда по правам человека от 18 марта 2010 г. по делу «Максимов (Макзшюу) против России» указано, что задача расчета размера компенсации является сложной. Она особенно трудна в деле, предметом которого является личное страдание, физическое или нравственное. Не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску. Национальные суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю. В противном случае отсутствие мотивов, например, несоразмерно малой суммы компенсации, присужденной заявителю, будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.»
Сославшись на все эти нормы и правовые позиции, Коллегия пришла к выводу, что нижестоящие суды опять ошиблись.
«Суд первой инстанции не указал, какие же конкретно обстоятельства дела повлияли на размер взысканной судом суммы компенсации морального вреда и какие из этих обстоятельств послужили основанием для уменьшения суммы компенсации морального вреда, заявленной истцами в иске. В решении суда также не приведены мотивы относительно степени вины работодателя, которая указана судом в числе обстоятельств, которые учитывались при определении размера компенсации морального вреда. При этом судом не дана оценка доводам истцов о том, что одной из причин смерти Носова В.А. на производстве явилось бездействие работодателя ООО «Творец», выразившееся в необеспечении работодателем охраны труда и безопасных условий труда, которые способствовали совершению преступления Сивухиным И.В. в отношении работника — сторожа Носова В.А. и создали условия для нападения на сторожа и лишения его жизни.»
Вывод Коллегии – сумма взыскания не обоснована, судебные акты подлежат отмене.
Дело было направлено на новое (уже третье) рассмотрение в первую инстанцию.
***
Все мы рады за вдову и детей. Но теперь давайте вчитаемся в мотивировку судебного акта. Насколько она осмысленна и, главное, насколько она полезна для рассмотрения будущих дел?
По сути, ни истцы, ни ответчики, ни суды (насколько можно понять из акта Коллегии) не приводили каких-либо конкретных доводов в пользу той или иной конкретной суммы компенсации.
Истцы произвольно попросили миллион, ответчики произвольно попросили полностью отказать в иске, суд произвольно уменьшил сумму взыскания до 250 тысяч.
Коллегия, отменяя решение суда, ссылается на отсутствие мотивировки уменьшения суммы (от миллиона до 250 тысяч).
Думаю, этот аргумент не совсем корректный. Если бы миллион был некой общепризнанной средней оценкой, то отклонение от нее действительно надо было бы мотивировать, указывая на специфические особенности данного кейса (степень вины ответчика и проч.). Если же сама исходная сумма ни на чем не основана, то мотивировать отклонение от нее абсурдно, да и попросту невозможно.
Скорее можно было бы сказать, что суду следовало мотивировать саму сумму взыскания (250 тыс.). Но как вообще можно мотивировать субъективную оценку страданий в деньгах? Да никак! В качестве объективного основания для такой численной оценки сослаться можно разве что на сложившиеся обычаи (будь то в виде судебных прецедентов или в каком-либо другом), а их как раз нет. В судебных актах суммы компенсаций обычно вымарываются при публикации!
Судье показалось, что 250 тыс. будет в самый раз, вот и все. Других оснований нет, да и быть не может.
На самом деле, как мне кажется, Коллегия отменила решение вовсе не по тем основаниям, которые она так подробно расписывала на 15 страницах («выводы суда о фактах, имеющих юридическое значение для дела, не должны быть общими и абстрактными, они должны быть указаны в судебном постановлении убедительным образом со ссылками на нормативные правовые акты и доказательства, отвечающие требованиям относимости и допустимости» и проч.).
Дело тут не в недостаточной мотивированности акта нижестоящего суда. Самой Коллеги случается выпускать судакты и похуже в этом смысле.
Думаю, все проще: Коллегии кажется, что сумма слишком маленькая. Если бы судья столь же немотивированно взыскал искомый миллион, то, можно предположить, вопросов у Коллегии не возникло бы.
Те нормы, на которые ссылается Коллегия в пользу своего решения, имеют столь же «общий и абстрактный» характер, что и нормы, на которые сослался судья первой инстанции. Ни те, ни другие не дают абсолютно никаких ключей для определения того, какая сумма является адекватной компенсацией страданий жены, потерявшей мужа: 250 тысяч, миллион или 250 миллионов. Сама Коллегия по этому вопросу также внятно не высказалась.
Коллегия, очевидно, намекает, что 250 тысяч – это маловато. Мне лично тоже кажется, что эта сумма недостаточна. В этом смысле я вполне солидарен с Коллегией. Исход дела в пользу вдовы и детей можно только приветствовать.
Но в смысле развития права определение Коллегии бесполезно. Никакой правовой позиции, которую реально было бы применить в последующих спорах, в нем не сформулировано…
***
А теперь от критики к конструктивным предложениям. Чтобы определение ВС было полезным, оно должно было бы звучать примерно так.
«По нашей оценке, в типичном случае моральный вред, причиненный жене потерей мужа, составляет <…> рублей, а моральный вред, причиненный ребенку потерей отца, составляет <…> рублей.
При определении морального вреда в конкретных делах подлежат учету индивидуальные факторы, которые могут увеличивать или уменьшать эту сумму. Увеличивают сумму морального вреда следующие факторы: <…>. Уменьшают сумму морального вреда следующие факторы: <…>.
В данном деле оценка морального вреда судом первой инстанции существенно отклонилась от типичной суммы. По нашему заключению, это отклонение не было основано на перечисленных выше факторах и выходит за пределы разумной дискреции суда первой инстанции.
В связи с этим мы отменяем акты нижестоящих судов и направляем дело на новое рассмотрение с учетом сформулированной нами правовой позиции.»
(НБ: несмотря на кавычки, это не цитата из судакта; текст мой собственный! Пропуски предлагается заполнить коллегии ВС, а еще лучше Президиуму или даже Пленуму.)
Ну или если Коллегия считает, что все существенные для дела факты уже установлены, она могла бы самостоятельно определить сумму компенсации на основании этих фактов и сформулированного выше правила, не отправляя дело на новое рассмотрение.
***
Нет сомнений, что такое решение ВС нашло бы непосредственное применение абсолютно во всех спорах о возмещении морального вреда от потери мужа или отца.
И вряд ли можно сослаться на то, что установление абсолютной суммы компенсации – это «не царское дело». Судьи ВС находятся не в худшем и не в лучшем положении для оценки того, сколько стоит страдание жены, потерявшей мужа, чем судья первой инстанции, да и любой другой россиянин. Что касается судьи первой инстанции, никаких секретных инструментов для измерения страдания в деньгах у него нет!
Единственное отличие судей ВС от других граждан России в этом плане состоит в том, что они правомочны задавать общие стандарты, которым все остальные суды должны будут следовать. Желательно, чтобы они этими правомочиями пользовались. В противном случае эти стандарты, скорее всего, так и останутся незаданными.
А, значит, никакой правовой определенности в вопросе оценки морального вреда у нас не возникнет, невзирая ни на какие круглые столы по этому вопросу…
***
Источник: https://zakon.ru/blog/2019/11/22/delo_ob_ubitom_storozhe%C2%A0_skolko_stoyat_stradaniya
