Долгое время на практике было принято, что просчитывать эффективность и согласовывать реабилитационные процедуры должны кредиторы. Верховный Суд с этим не согласился и указал на приоритет реабилитации перед продажей имущества должника.
Суть спора:
Жительница Подмосковья Ольга Захарова, не справившись с выплатой многомиллионного кредита, инициировала банкротство (дело № А41-71214/2020). Суд утвердил план реструктуризации, предусматривающий погашение 6,6 млн руб. сразу, а оставшейся суммы — в течение трех лет. Кредитор «Красные ворота» возразил, настаивая на продаже заложенной квартиры, стоимость которой превышала размер долга.
Первая инстанция и апелляция отклонили возражения, указав, что квартира — единственное жилье семьи, а рассрочка не нарушает интересов кредитора. Однако кассация отправила дело на пересмотр, сославшись на недооценку доводов кредитора. Захарова обратилась в Верховный Суд, утверждая, что реструктуризация имеет приоритет перед продажей имущества, даже при несогласии кредиторов.
Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н. LL.M для Право.RU:
«Вопрос о возможности и желательности перехода от конкурса к реабилитационным процедурам вопреки воле кредиторов банкрота (такой переход известен как «судебное преодоление» или «крэмдаун») весьма неоднозначен. По сути, речь идет о нахождении баланса между интересами кредиторов и интересами общества в целом, включая самого должника и его семью (в случае физического лица), контрагентов должника, его работников и т. д. Кредиторам обычно кажется более выгодным распродать активы банкрота, получить хотя бы часть своих денег и забыть все это как страшный сон. Всем остальным может быть более интересно попытаться восстановить платежеспособность банкрота. Чьи интересы заслуживают большей защиты со стороны правопорядка? Как оценить относительный вес тех или иных интересов? Справятся ли с такой оценкой суды? Большой вопрос.
В деле Захаровой речь шла о банкротстве физического лица. Я согласен с Верховным Судом, что в этом случае реабилитационные процедуры заслуживают приоритета, тем более когда на кону стоит единственное жилье должника. Вопрос становится гораздо более спорным, когда банкрот – юридическое лицо. В этом случае восстановление платежеспособности должника уже не кажется абсолютным приоритетом. Очень возможно, что правильнее будет ликвидировать прогоревшее предприятие и распродать его активы, чтобы они достались более эффективным собственникам.
Исключением могут быть случаи, когда речь идет о значительных социальных издержках банкротства, не находящих отражения в конкурсной процедуре – например, при несостоятельности градообразующего предприятия. Именно это, на мой взгляд, должно являться основным критерием для применения «крэмдауна» в банкротстве коммерческого предприятия. Однако в определении Верховного Суда, касающемся «судебного преодоления», отсутствует четкое различие между банкротством физических и юридических лиц. Мне это кажется ошибкой – или, как минимум, не вполне удачной формулировкой.
Важно понимать, что в банкротстве коммерческого предприятия именно кредиторы являются основными заинтересованными лицами. Интерес всех остальных обычно маржинален (работники устроятся на новую работу, контрагенты найдут новых поставщиков и т. д.). Так что вполне логично, что именно кредиторам в большинстве случаев должно принадлежать право выбора процедуры. Помимо прочего, именно они находятся в наилучшей позиции, чтобы оценить эффективность потенциальной реабилитационной процедуры. Во-первых, они имеют опыт в коммерции – в отличие от судьи, который будет принимать решение о «крэмдауне». Во-вторых, они отвечают за корректность своего решения собственными деньгами, а судья – ничем. Так что их в части оценки эффективности процедуры я склонен больше доверять кредиторам, чем судье.
А ведь если навязанная судом реабилитационная процедура сведется к разбазариванию денег кредиторов в течение нескольких лет, а потом предприятие все равно лопнет, то значит, и огород городить не стоило…»
Полная версия публикации: https://pravo.ru/story/256827/
