Такие слова прозвучали сегодня их уст судьи Верховного Суда И. А. Букиной во время судебного заседания по делу № А33-18794/2021 под председательством судьи ВС С.В. Самуйлова (боковая судья ВС Г.Г. Кирейкова). Рассматривался вопрос о соотношении продажи имущества должника в банкротстве и ареста этого же имущества в уголовном деле.
На заседании присутствовал лично должник Сметанин О. А., его представитель, финансовый управляющий и его представитель, два представителя от ПАО «НК «Роснефть». Никто из них не пришел с проработанными и обоснованными нормами закона о банкротстве и положениями УПК РФ, конкретными алгоритмами действий при наличии одновременно и приговора суда с удовлетворенным гражданским иском потерпевшего, и введенной процедуры банкротства в отношении осужденного. Полтора часа в зале заседания раздавались вопросы, ответы на которые так и не были четко озвучены участниками процесса. Больше всего удивила позиция финансового управляющего, который не отстаивал первичность процедуры несостоятельности перед исполнительным производством по приговору суда по уголовному делу, мнение самой управляющей и ее представителя по вопросу о законности судебных актов вообще разошлись. «Два представителя – два мнения, вот как удобно!» — сказал судья.
Представитель должника озвучила самую структурированную позицию по спору. Она предложила дифференцировать имущество должника-осужденного в зависимости от законности оснований приобретения и, исходя из этого, определять его судьбу: либо исключать из конкурсной массы (нажито преступным путем), либо в нее включать (законно приобретено до совершения преступления), при этом напомнила о равенстве всех кредиторов в процедуре банкротства.
Сам должник заявил, что все вопросы о реализации имущества должны разрешаться только в одном деле – о банкротстве. «Я не единственное лицо, которое после приговора попало в банкротство!» — сказал О. А. Сметанин. «Это ваше личное дело или Вы хотите решать проблемы за всю страну?» — прозвучал вопрос со стороны судьи в ответ на эту реплику должника.
По мнению должника, «сам потерпевший (то есть ПАО «НК «Роснефть») должен идти в уголовное дело и просить там снять арест». «Вы идеальную ситуацию нам сейчас рисуете» – вновь поступила ремарка от судьи.
По мнению же кредитора, эти действия обязан сделать должник, но он их не совершает, хотя утверждал, что все способы судебной защиты в рамках уголовного производства исчерпал. «Это не наше желание идти в исполнительное производство, нас к нему подвигло решение суда» — эта мысль красной линией прошла через все выступление представителя Роснефти. Также он указал, что 98% реестра требований кредиторов (РТК) составляет обязательство перед Роснефтью, – «так что это одно и то же. Надо должнику через 115 УПК идти в уголовном деле, может быть суд скажет, что исполнительное производство не нужно?!.. мы готовы находится в банкротстве и там получать удовлетворение».
Управляющий пояснила, что включает в конкурсную массу лишь то имущество, которое пристав в исполнительном производстве не может продать, и Роснефть, как взыскатель, отказывается оставить за собой. Спорные жилье и земля в конкурсную массу не включены «Нельзя исключить то, что в конкурсную массу не включено». «Мы считаем, что у кредиторов приоритета нет, но преступление обладает большей общественной опасностью…», на что судья Букина резонно спросила: – «а если административная ответственность? То это меньше, чем преступление, но больше, чем просто кредитор?».
При этом абсолютно все участники были единогласны: обращать взыскание на единственное жилье должника нельзя.
В итоге Верховный Суд РФ отменил судебные акты, исключил жилое помещение и земельный участок под ним из конкурсной массы. Однако ответ ни на один вопрос так и не был получен в ходе заседания. Вот пример диалога во время судебного заседания:
– «Банкротство не является ли тоже исполнительным производством, особым, в связи с банкротством?» – спросил судья у представителя Роснефти.
– «Мы согласны с приоритетом закона, но мы не согласны с приоритетом судебных актов» – заявил представитель.
– «Закон говорит, что все исполнительное производство передается арбитражному управляющему?» – снова вопрос со стороны суда.
– «Говорит, но практика говорит о разном, в том числе на уровне Верховного Суда» – ответил представитель компании.
– «То есть нам надо все скомпоновать? Определенность внести?»
Итого: масса вопросов и пока ни одного ответа…. Ждем с нетерпением мотивировочную часть в надежде на структурированную позицию Верховного Суда РФ. Однако уже сейчас видно, что указанное дело не является типичным, так как потерпевший по уголовному делу является мажоритарным (98%) кредитором и по сути вопрос о приоритете остро в указанном деле не стоит, чего нельзя сказать о массе иных дел с подобной же проблематикой.
